прошел на кухню и притворил за собой дверь. Теперь можно было расслабиться.

Не включая свет, Борис неторопливо натянул рубашку и брюки, поставил на плиту чайник и подошел к окну.

Облака за ночь разошлись. Небо было черным и казалось бездонным. Мерцали звезды. Бор невдалеке тонул в плотной белесой лепешке тумана, струящегося меж деревьев. Туман доходил почти до самого микрорайона, где резко, словно обрезанный гигантским ножом, обрывался во тьму у двух первых девятиэтажек.

Закипел чайник. Борис оторвался от окна, выключил газ и, заварив себе чай. Сел за стол.

В голове ворочались тяжелые мысли, мысли о себе, о Светлане, которая на самом деле ему ужасно нравилась, а после этой ночи – тем более, о будущем, несправедливо поступившим с ним и с этой женщиной, которой не хватает мужской ласки и любви. И с Юлькой, уже видевшей – Борис это прекрасно понимал – в нем отца, и никак не меньше. Вся эта возня с параллельными мирами – стоит ли она счастья и благополучия этих людей? Или самого Бориса?

Захотелось на все плюнуть и просто жить. Как жил раньше, считая себя Сташевским, а никаким не Фроловым. Думать о простых доступных вещах, заниматься своим любимым делом, по-настоящему любить и ненавидеть, переживать о простых мелочах, радоваться ничтожно малому и необъятно большому…

В груди у Бориса защемило.

«…это твой долг…»

Долг? Долг перед кем? Перед людьми, разрушившими его жизнь и похитившими десять лет его жизни, подменив чужой, а потом лишив Бориса и ее? Людьми, для которых Светлана – лишь момент истории, а не живой человек? Перед будущим, которого еще нет и неизвестно, будет ли? Да и сами эти люди, распоряжающиеся чужими судьбами, вертящие ими с легкостью жонглера, забавляющегося на досуге перебрасыванием из руки в руку трех шариков – их нет. Еще нет…

«…действуй по своему усмотрению…»

Действовать… Как? И нужно ли все это? Эти люди – не история, не далекое прошлое. Вот они – живые. Они есть. А Борис? Есть ли он на самом деле? Его нет, не должно здесь быть. Он – фикция, ошибка, призрак будущего. И не лучше ли прекратить весь этот балаган, и дать истории идти своим путем?

Борис повертел пальцами бокал, невидящим взглядом уставясь в него, потом сделал глоток горячего чая, поморщился. Нахмурил брови.

Нет, прошлое не изменить. И он здесь потому, что это все уже когда-то было. Он – актер, исполняющий роль по давно написанному сценарию, а режиссеры – они там, в настоящем, и им видней. А Борис здесь.

Действовать по-своему? Хорошо. Он все расскажет Светлане. Обязательно. Она должна все знать, и не строить иллюзий на его счет. А там уж – что будет, то будет…

Из-за закрытой двери до слуха Бориса донесся шум сливаемой воды в туалете. В полной тишине звонко щелкнул выключатель. Послышалось сбивчивое шлепанье босых ног, и дверь на кухню, чуть слышно скрипнув, приоткрылась. В образовавшийся проем, стукнувшись плечом о дверной косяк, вошла сонная Юлька. Чуть пошатываясь и потирая закрытые глаза, девочка прошла к раковине, нащупала на полке бокал, открыла воду и подставила бокал под струю. Пока набиралась вода, Юлька почесала ногу об ногу и широко зевнула, запрокинув голову назад. Бориса, сидевшего за столом в полной темноте, она не заметила.

Девочка закрыла кран, поднесла к губам бокал и большими, гулкими и какими-то судорожными глотками выпила воду. Затем вытерла губы тыльной стороной ладони, блаженно выдохнула и, поставив бокал на стол, направилась к двери.

И тут краем глаза заметила Бориса.

– Ой! Это вы?! – от неожиданности она замерла на месте, расставив руки. Потом шумно выдохнула, закатив глаза и приложив правую ладонь к груди. – Как вы меня напугали! Сидите тут в темноте.

– Ты чего не спишь? – Борис отвернулся от девочки, поднял бокал и сделал еще пару глотков.

– Я в туалет захотела, – Юлька переминалась с ноги ногу – пол был холодным. – А вы почему встали?

– Мне на работу скоро, а ты иди ложись. Рано еще.

Юлька приблизилась к столу.

– Дядь Борь?

– Что? – не поворачивая головы, спросил Борис, тихонько постукивая пальцами по столу.

– А вы еще придете к нам? – она осторожно, как бы невзначай,  положила свою маленькую узкую ладонь с длинными пальцами на его предплечье.

Борис понял, что она спрашивает совершенно о другом. Но напрямую о таком не спросишь. Ему опять стало грустно. За несколько дней он успел привязаться к этой назойливой приставучей пигалице.

Светлана рассказывала, что у Юльки трудные отношение со сверстниками. Вернее, почти никаких. Юлька считает их заносчивыми оболдуями и непроходимыми бестолочами (не всех, разумеется, но в большинстве), и те отвечают ей тем же.

Сама Юлька далеко не глупая, рассудительная девчонка, и учится неплохо и с удовольствием. Но слишком уж она принципиальная, что ли, часто придирается к мелочам, чего, конечно, никто не любит. Впрочем, Борис во многом согласен с ней в ее оценке современного подрастающего поколения: дети сейчас ничем не интересуются, ничего не хотят делать, слишком многое себе позволяют и многого хотят, но при этом  считают, что у них нет никаких обязанностей, а, тем более, ответственности перед кем или чем-либо.

Юлька нашла себе отдушину. У них дома большая библиотека, и она читает просто запоем. Книги для нее – лучшие друзья. Но вдруг, совершенно случайно, появился Борис: большой, сильный, умный, добрый и заботливый – не то что родной отец…

Борис все это прекрасно понимал, и ему порой было неловко от навешанных на него Юлькой радужных ярлыков. Юлька явно была склонна переоценивать людей, равно как и недооценивать. Черное и белое – только два цвета, и больше никаких оттенков…

– Юль, это не только от меня зависит, понимаешь? – Борис попытался объяснить, стараясь не обидеть девочку и с трудом подбирая нужные слова.

– А от кого?

– Ну, от кого? От твоей мамы, например.

– А вы?

– Что – я? – Борис повернул голову к Юльке и заглянул в ее большие, какие-то грустные глаза. Они влажно поблескивали в сумерках кухни живыми подвижными огоньками.

– Вы сами хотите?

– Понимаешь, не все зависит от того, хотим мы чего-то или нет. Не всегда так получается.

– А я думала… – Юлька опустила голову и надула щеки.

– Что?

– Что вы теперь с нами будете жить… Я ночью видела, что вы с мамой вместе спите. Как папа когда-то… – не поднимая головы, тихо ответила Юлька. – Только почему-то в зале.

– Ты очень любопытная маленькая коза и тебе кто-нибудь когда-нибудь прищемит твой курносый нос, – беззлобно и шутливо сказал Борис.

Он пальцами приподнял Юлькину голову за подбородок и легонько щелкнул девочку по носу.