Эвелин остановилась перед расположенной в нише зеркальнойполкой для шляп. Отражение в зеркале ее вполне удовлетворило. Другими словами,она была в достаточно приличной форме, чтобы выйти на улицу. Правда, всю ночьона проспала в теплом габардиновом платье, но ведь оно совсем не помялось. Ктому же отлично подходило для середины весны. Она всегда легко засыпала, сидя вкресле и скрестив пальцы рук на коленях. Перед этим она обычно расстилала нагобеленовой спинке кресла носовой платок, чтобы тот в случае, если она повернетголову и слюни потекут у нее изо рта во время сна, оказался у нее под щекой. Нопятна появлялись на нем крайне редко, поэтому она многократно использовала одини тот же платок.

Но вот беда: у нее не было шляпы. Прошло уже много лет с техпор, как она выходила на улицу, если не считать свадьбу Роуан Мэйфейр. Поэтомуона не знала, куда подевались ее шляпы. Тем не менее на свадебной церемонииона, насколько помнилось, была в каком-то головном уборе, и если постараться,то даже можно вспомнить, в каком именно. Очевидно, на ней была серая шляпка смаленькой старомодной вуалеткой и, кажется, украшенная розовыми цветами. Хотя,может быть, это ей только приснилось, равно как и сама свадьба, котораяказалась ей чем-то не вполне реальным.

Подняться наверх, чтобы поискать там шляпу, Эвелин сейчас немогла, а в ее комнатушке, что располагалась внизу, никаких головных уборов небыло. Впрочем, ее волосы были вполне аккуратно убраны. На всякий случай онапроверила узел на затылке. Он оказался крепким, все шпильки были на месте.Столь немудреную прическу она носила уже многие годы. И была ею вполнедовольна, так же как своими седыми волосами, величественно обрамлявшими лицо.Нет, никакая шляпа ей определенно не нужна Что же касается перчаток, то таковыху нее не было уже очень давно. Да и кому пришло бы в голову покупать ейперчатки?

Помнится, на свадьбе Роуан эта противная особа, ЛоренМэйфейр, даже сказала «Сейчас никто не носит перчаток». Дескать, теперь этадеталь туалета ровным счетом не имеет никакого значения. Кто знает, быть может,Лорен в самом деле была права.

Правда, Эвелин не слишком сокрушалась по поводу перчаток.Достаточно того, что у нее была брошь и шпильки, чулки не морщили, а туфли былитуго зашнурованы – Мона это сделала всего день назад. Словом, Эвелин была вполной боевой готовности, чтобы совершить выход в люди. Она не рассматриваласвое лицо в зеркале и вообще на него никогда не глядела, потому что это былоуже не ее, а какое-то чужое лицо. Сморщенное, изрезанное вертикальнымибороздами, оно носило печать излишней мрачности и холодности. Над глазамивыступали большие складки век, брови и подбородок утратили свои былыеочертания. Да и вообще кожи на лице было слишком много для поддерживающих еекостей.

Хорошо было бы обдумать свое путешествие заранее. ВдругЭвелин вспомнила, что Гиффорд умерла Выходит, если что-нибудь случится – кпримеру, Эвелин упадет и разобьется или, чего доброго, заблудится, – никтоне впадет в истерику, как это бывало с ее ныне покойной внучкой. От этой мыслиЭвелин стало легко и радостно. Как ни странно, ощутить себя свободной от любвиГиффорд оказалось очень приятно. Как будто ворота в мир открылись еще шире.Вскоре это облегчение, или своего рода освобождение, познает и Мона. Но несразу.

Миновав длинный холл с высокими потолками, Эвелин открылавходную дверь. Уже год она не спускалась по ступенькам крыльца. Даже в деньсвадьбы Роуан кто-то пронес ее по лестнице на руках. Дело в том, что по бокамне было перил, за которые можно было держаться. Они сгнили много лет назад, аАлисия с Патриком, не удосужившись их починить, окончательно сломали и кинулипод дом.

– Этот дом построил мой прадедушка! – возмутиласьтогда Эвелин. – Он лично заказал эти перила, выбрав их по каталогу. Атеперь во что они превратились? И как вам не стыдно? Как вы могли допуститьтакое?

Впрочем, пошли они ко всем чертям собачьим!

Вместе с ее дедушкой Тобиасом! До чего же она ненавиделаэтого мрачного типа, преследовавшего ее как тень на протяжении всего детства.Сколько раз этот сумасшедший хватал ее за руку и шипел, словно змея: «Ведьма! Авот и ведьмина метка. Взгляни на нее». При этом он тыкал в ее крошечный шестойпальчик. Она никогда ничего не отвечала, а просто молча его ненавидела За всюжизнь она не сказала ему ни единого слова.

Однако дом уже давно начал рушиться, и это было гораздоважнее ее лютой ненависти к человеку, который его построил. Возможно,строительство этого дома было единственной заслугой Тобиаса Мэйфейра Ихчудесная плантация Фонтевро, как ей сказали, погибла в топях. По крайней мере,она всегда получала такой ответ на свою просьбу отвезти ее туда «Тот старыйдом? – говорили ей. – Да его Байю[25] затопила!» Хотя не исключено,что ей намеренно лгали. Может, если ей удастся доковылять до Фонтевро, онасобственными глазами увидит, что их дом до сих пор стоит на прежнем месте.

Но это уже было явно из области грез. Меж тем перекрестокАмелия-стрит с бульваром, величественный и красивый, находился совсем рядом.Нужно было что-то предпринять…

Не важно, есть перила или нет, с такой помощницей, кактрость, одолеть ступеньки не составит большого труда, особенно сейчас, когдаона стала хорошо видеть. Итак, бабушка Эвелин спустилась вниз и, пройдя подорожке, открыла металлическую калитку. Подумать только! За столько лет онавпервые вышла за пределы дома!

Бросив взгляд на видневшиеся вдали машины, Эвелин, неостанавливаясь, пересекла сначала ту сторону улицы, что располагалась ближе козеру, а потом, немного передохнув, и ту, что находилась ближе к реке…

Эта часть улицы ей всегда была по душе. Она знала, чтоПатрик, как обычно, завтракает в ресторане на углу.

Миновав Амелия-стрит, затем еще одну небольшую улочку,носившую название Антонайн, Эвелин остановилась на углу и заглянула в окноресторана Бледный и худой до костлявости Патрик сидел, как всегда, за последнимстолом – пил пиво, ел яйца и читал газету. Он даже не заметил ее. Так онпросидит до полудня, затем, возможно, ненадолго прогуляется в центр города,чтобы пропустить рюмку-другую в одном из своих любимых баров. Во второйполовине дня, скорее всего, проснется Алисия. Позвонит Патрику в бар инабросится на него с криком, требуя, чтобы он шел домой.

Итак, Патрик сидел в ресторане и не видел Эвелин. Развемогло ему прийти в голову, что она решится без посторонней помощи выйти издому?

И все-таки здорово, что она это сделала! Это было именно то,чего ей не хватало. Никем не замеченная, она продолжала идти по улице, пока неоказалась в центре города.