— А я чем хуже его? — обиделся Гидра.

— Нервы у него крепче, Гидра. И шуму производит меньше. Потому он и лучше! А ты вечно скалишься, будто у тебя на плечах не змеюки, а псины свои метки оставили…

— Вот гнида!.. — выругался Гидра.

— Червя в спутники не дам! — строго осадил Аншара Эш. — Под моим присмотром останется, он мне слишком ценен.

— Видал, Гидра? — весело отозвался великан. — Тринадцатому тоже Червь больше нравится. Кажись, тебя опять заземлили…

Так, переругиваясь друг с другом, вся троица спорщиков выехала немного вперед, а Дарий подъехал ближе к телеге.

— Эш, а ты сам-то понял, что там сегодня произошло? — негромко спросил он. — По большому счету, суть то не в том, что нам выдали форменные доспехи и все такое. Есть кое-что поважнее…

— Для меня самым важным оказалось то, что я смотрел им в глаза и обещал помочь, — признался Эш. — Даже не думал, что это так на меня подействует.

Но Дарий не обратил особого внимания на его слова. Он хотел, чтобы Эш наконец-то увидел то, что видел он сам, и осознал нечто важное, по его мнению.

— Послушай… Это, конечно, все так… Но до сих пор ты был стигматиком-изгоем, одиночкой, дингиром, скрывающимся от всех. А теперь ты показался людям. И они поверили тебе. Это новая веха в твоей жизни!..

Эш вздохнул.

— Не все так просто, Дар. Вот когда я сдержу обещание и бесконечные нападения ошалевших тварей действительно прекратятся — вот тогда я смогу у них найти настоящую поддержку в случае необходимости. И когда придет время, и я позову их идти к заставе Внутреннего круга — они пойдут. Не все, но многие.

Дарий изменился в лице.

— В смысле? Ты что, собираешься атаковать Внутренний круг? Глаза Эша стали холодными.

— Само собой. Конечно, сейчас нужно осадить Единого, устранить все его механизмы влияния на наш «заповедник», на Иркаллу и вообще хорошо бы чтоб он сдох. Но на этом-то наши проблемы не заканчиваются.

— Но если мы решим проблему агрессии со стороны одержимых тварей, чего тебе еще нужно?

— Мне нужно чтобы люди перестали кормить духов другими людьми. Мне нужно, чтобы хранители акад начали беспокоиться не только о Внутреннем круге, а о людях в целом.

Дарий фыркнул.

— И как ты собираешься это сделать? Войти во Внутренний круг, будучи одержимым, и отнять у золотых домов их великих покровителей?

— Да, я хочу войти во Внутренний круг и уничтожить нынешних носителей акад — за то, что они присвоили себе и заставили служить личным целям великую силу, которая должна была приносить пользу и защищать всех! Они должны были стать хранителями людей и служить им — а они весь народ превратили в своих слуг и в «мясо»! Ты считаешь, это правильно? Нормально?

— Если ты вмешаешься в порядок Внутреннего круга — ты его уничтожишь, — заявил Дарий.

— Кто сказал?

— Да потому под его стенами будут гиганты и титаны, и стоит только силе акад уменьшиться или… измениться из-за твоих стараний — как все падет прахом! Понимаешь ты это? Первый войдет в сердце человечества, и это будет конец!

Эш с усмешкой пожал плечами.

— Да вон он, сыплется с неба. И по земле в гигантах ходит. Ничего, вроде, живем пока. Здесь, во Внешнем круге. Или ты считаешь, люди здесь из других костей и другого мяса сложены?

— Эш, это — Внешний круг! Край одержимых, отщепенцев и отбросов, и каждый второй здесь с пеленок умеет держать оружие! Для них какой-нибудь волк размером с быка — эка невидаль! А Внутренний круг — это поэты, художники, ученые. И если туда ворвется все вот это…

— Ты боишься, что я собираюсь уничтожить акад, как того хотел Единый? — в лоб спросил Дария Эш.

— Да, — отозвался тот. — С тебя станется…

— Не бойся, — спокойно ответил Эш. — Я считаю, что власть над Первым и защита акад — это прекрасно. Вот только власть эта не в тех руках. Теперь ясно?

— Ничего мне не ясно, — со злом сказал Дарий. — Кроме того, что тебе сила совсем ударила в голову. Того и гляди — кровлю с крыши снесет.

Эш невесело усмехнулся.

Он вдруг понял, что Дарию сейчас очень плохо. Потому что традиции, которые Эш ненавидел, много лет были для него основой мира.

— Мы не виноваты, Дар, — мягче сказал он. — Мы просто родились в такое время. И попали в круговорот. А теперь уже нельзя закрыть глаза и сделать вид, что мы тут не при чем и нас это не касается. По крайней мере, я — не могу. Все эти Черные повозки и кормления… Я этого так не оставлю. Я хочу уничтожить Единого, подавить агрессию одержимых тварей, разрушить традицию кормлений, уничтожить тех, кто ее ввел и передать хранение акад в другие руки!

— Какие, например?! А? Уж не в свои ли собственные?

— Нет, — невозмутимо ответил Эш, не реагируя на раздражение, сквозившее в голосе и выражении лица Дария. — Не в мои. А, например, в такие, как у Шаккана.

Слова возражения, которые тот уже подготовил заранее, внезапно стали неуместными.

— Эээм… Ты серьезно? — оторопело спросил Дарий.

— Абсолютно. Я считаю, что воины в принципе не должны быть хранителями акад. Прикасаться к святыне Священного Орла должны только люди, чистые душой. Ты слушал, когда Единый рассказывал легенду о священном граале? Да? Так вот, мне кажется, эта история все-таки не из того мира, а из нашего. Стоит только порочному человеку прикоснуться к такому могуществу, как акада — и все, человек сгорает. Только в той легенде не стали рассказывать о том, что происходило дальше. Потому что после того, как человеческая сущность сгорает, остается одержимая оболочка. И она сходит с ума и начинает разрушать все вокруг себя, как обезумевший от эха стигматик. И спасать там уже нечего, Дар. Нужно просто прервать агонию. Что я и собираюсь сделать.

Дарий хмуро покачал головой, глядя вдаль промеж ушей своей лошади.

— Ты не прав. И, думаю, очень скоро поймешь, как сильно ты ошибаешься. Или, по-твоему, какие-то ремесленники или крестьяне, в пьяном угаре имеющие своих коз на заднем дворе и до полусмерти избивающие жен, чище и лучше, чем воин? Нет. Эш. Воины — это элита человеческого общества. И так было во все времена. Потому что только тот, кто видел лицо смерти, может по-настоящему ценить жизнь.

— Уметь выживать и уметь жить — это не одно и то же, — возразил Эш. — Что мы знаем о жизни, Дар? Что она лучше смерти? Так себе премудрость. Единственное, что мы действительно хорошо о ней знаем, так это как просто ее потерять. Или забрать… — его голос звучал хрипло и ровно, точно принадлежал не молодому парню, а кому-то другому. — И мы убиваем, потому что иначе сами будем убиты — никаких ограничителей и никаких табу здесь быть не может, это закон сильного. Звериный закон. Годится ли он для нормальных людей, которые сеют хлеб, рожают детей и квасят капусту с яблоками в дубовых бочках на долгую зиму? Я так не думаю. Все, что могут построить воины — это или казарма, или кладбище. А людям нужны города…