и тут же «продал все, что имел, раздал вырученные деньги беднякам и стал вести жизнь отшельника»[385]. Его стойкость в самоотречении стала легендой и примером для многих поколений монахов, живших после него. Современник Антония епископ Афанасий Александрийский описал его отшельнические труды и тяготы в увлекательном и долгое время пользовавшемся большой популярностью житии. В нем рассказывается, как Антонию являлись в пещере демоны в обличье маленьких детей, свирепые дикие звери, груды сокровищ и гигантские чудовища[386]. Выдержка и сила веры помогли Антонию перенести эти испытания. Он подавал прекрасный пример другим отшельникам и новообращенным, приходившим к нему черпать вдохновение в жизни, исполненной тяжелого труда и строгости глубоких молитв. Несмотря на суровые условия, Антоний дожил – по крайней мере, так говорили – до 105 лет. После смерти его стали называть отцом монахов[387], но он был далеко не единственным выдающимся подвижником своего времени. Эпоха становления христианства породила целую плеяду отцов-пустынников и матерей-пустынниц. Среди них были главный ученик Антония – Макарий, римский солдат Пахомий, основоположник киновитизма (обычая совместного проживания аскетов в общежитиях-киновиях), раскаявшийся разбойник Моисей Черный, отшельница-анахоретка Синклетика Александрийская и некая Феодора, также из Александрии, которая вступила в мужскую общину аскетов и жила среди них в мужском образе неузнанной до самой смерти.

Эти ранние подвижники были на редкость разношерстной компанией: первооткрыватели и экспериментаторы, нередко (на наш взгляд) чересчур эксцентричные, но связанные одним и тем же стремлением испытать силу воли телесными лишениями в самых глухих и малопригодных для обитания местах. Они открыли для себя (и для всех остальных) то, что стало сутью средневекового монашества, и поколения монахов и аскетов в следующие одиннадцать столетий следовали их примеру.

Зародившись в пустыне, монашеское движение неуклонно росло и в III–VI вв. распространилось из Египта по всем землям христианского Востока и Запада. Значительные ранние центры монашества возникли в Кесарии Каппадокийской (современный Кайсери, Турция), Аквилее (Италия) и Мармутье (Франция). С последним связана деятельность примечательного святого по имени Мартин, римского кавалерийского офицера, который узрел свет Христа и отказался от военной службы, чтобы стать отшельником-епископом в Туре[388].

Говоря упрощенно, существовало два типа монахов. Отшельники селились поодиночке. Некоторые удалялись в глухие места, а крайние приверженцы отшельничества могли стать столпниками, то есть жили и молились на вершинах столпов. Другие отшельники бродили по городам и деревням, проповедовали, просили милостыню на пропитание и духовно наставляли мирян. Кроме них были киновиты, которые объединялись в однополые общины, жили вместе, обычно в постоянном жилище с общими помещениями и отдельными кельями, и целыми днями молились, изучали святые писания и трудились. Оба типа монашества (слово происходит от греческого μόνος и подразумевает единство с Богом) сосуществовали на протяжении Средних веков и сохраняются сегодня. Оба типа вызывали определенную тревогу у официальной церкви. Аскеты подрывали традиционную социальную иерархию. В большинстве случаев это были благочестивые миряне, а не рукоположенные священники. Они не подпадали под юрисдикцию епископов и нередко оттягивали к себе авторитет и благотворительные пожертвования, на которые претендовали официальные представители церкви. На Халкидонском соборе в Византии в 451 г. была предпринята попытка заставить монахов жить в монастырях и отказаться от странствий, но постановление не имело успеха[389]. Во-первых, было очень трудно практически контролировать проявления личного благочестия. Во-вторых, глобальные культурные сети в раннем Средневековье уже были достаточно обширными и прочными, чтобы позволить мужчинам и женщинам вести монашескую жизнь далеко за пределами Константинополя: в V в. христианские отшельники встречались повсюду, от Ирландии до Персии. Везде, где распространилось христианство, были монахи и отшельники, и, по-видимому, долгое время никому не удавалось навязать их спонтанным и энергичным локальным субкультурам какие-либо порядки и правила.

Огромную роль в процессе последовательного упорядочивания монашеской жизни сыграл (по крайней мере на Западе) итальянец Бенедикт Нурсийский. Подробности жизни Бенедикта вызывают множество вопросов[390], поскольку он, как и святой Антоний, стал героем чрезвычайно популярного жития, написанного папой Григорием I Великим вовсе не для того, чтобы удовлетворять современным требованиям исторической достоверности. Однако мы можем более или менее уверенно утверждать, что Бенедикт родился примерно в 480 г. Он происходил из зажиточной семьи, и у него была сестра-близнец по имени Схоластика. Некоторое время Бенедикт жил в Риме, но еще в молодости покинул город, «бросил учение и оставил дом и богатство своего отца с твердым намерением служить лишь Господу». По словам Григория Великого, Бенедикт искал «некое место, где мог бы достичь своих желаний и своей святой цели». Он нашел его в пещере близ Субьяко, в Лацио[391]. Там более опытный аскет Роман из Субьяко обучил Бенедикта премудростям отшельнической жизни. Вскоре ученик превзошел учителя в святости, и ему предложили управлять соседним монастырем.

Хотя поначалу Бенедикт не хотел отказываться от трудов в пещере ради жизни в общине, на новом месте он вскоре достиг успеха. Согласно житию, он совершил множество чудес. Недовольные монахи, возмущенные строгостью его правил, много раз пытались отравить его, но он выжил. Он воскресил мальчика, придавленного рухнувшей стеной. Он перехитрил гота по имени Ригго, который притворялся королем варваров Тотилой, и привел в замешательство настоящего Тотилу, предсказав дату его смерти (как оказалось, вполне точно). Он каким-то шестым чувством догадывался, когда монахи пытались вопреки уставу прятать кувшины с вином, принимали подарки (монахам запрещалось иметь личную собственность) и даже когда склонялись мыслями к гордыне. Бенедикт изгонял бесов, воскрешал мертвых и исцелил одну женщину от безумия. Раз в год он виделся со своей сестрой Схоластикой, которая жила в женской монашеской общине[392]. Схоластика тоже умела творить чудеса и могла упросить Бога в нужный момент вызвать грозу.

Но самое главное, Бенедикт Нурсийский основал на юге Италии двенадцать монастырей, в том числе один в живописном месте на вершине холма в Монте-Кассино, на полпути между Римом и Неаполем на месте заброшенного языческого храма римского бога Юпитера. Чтобы убедиться, что в Монте-Кассино и других обителях соблюдаются установленные им правила, Бенедикт «написал устав для монахов, превосходный в своем благоразумии и весьма красноречивый»[393]. Изложенные в уставе принципы позволяли монахам, по словам Бенедикта, «отречься раз и навсегда от собственной воли и, вооружившись крепким и благородным оружием послушания… сражаться за истинного Царя, Господа Иисуса Христа»[394].

Устав святого Бенедикта (Regula Sancti Benedicti) был отнюдь не уникален или оригинален. Он даже не первый письменно зафиксированный монашеский устав: святой Аврелий Августин, епископ Гиппона, написал свой устав в начале V в., а Цезарий Арелатский в 512 г. составил свод правил специально для женщин (regula virginum). Бенедикт заимствовал многое из трудов аскета V в. Иоанна Кассиана и анонимного текста VI в. под названием