Товарищ Хомучек, узнав, что Яков заколол Василису штыком, потер руки и объявил:

– Революцию в белых перчатках не делают, товарищи! Советская власть вам чрезвычайно признательна, она не забудет никого из вас!

Яков, под его трескучие слова, думал о том, что старуха-знахарка права. Раньше таких, как они, отправляли на виселицу, а теперь висельники управляли государством.

– А ты, товарищ Яков? – долетел до него требовательный голос вождя. Яков встрепенулся – он не слышал, что тот говорил.

Товарищ Марта заметила со смешком:

– Он ведь все еще мечтает о своей принцесске, товарищ Хомучек! Мальчишка в нее втюрился, однако смог преодолеть буржуазный предрассудок – романтическую любовь. И на моих глазах добил Василису.

«Если бы они только знали…» – внутренне содрогнулся Яков. Что бы с ним сделали, объяви он в кабинете вождя, что принцесса вовсе не была сброшена в шахту, а осталась жива?

– Да, начинается новая эра, и все эти буржуазные понятия уходят в небытие! – заявил товарищ Хомучек, и Яков заметил, как вождь легонько хлопнул товарища Марту по коленке. – Мы, коммунисты, можем испытывать любовь только к своей стране и ее вождю!

– Я так люблю нашего вождя! – провозгласила товарищ Марта с затуманенным взором.

Якову хотелось встать и выбежать прочь, однако сделать этого он не мог. Пришлось еще долго сидеть в компании товарища Хомучека и выслушивать его наставления. Каждый из убийц выпрашивал для себя и своих близких должности повыше и оклад побольше. Когда же очередь дошла до Якова, он коротко сказал:

– Благодарю вас, товарищ Хомучек, но мне ничего не требуется.

– Вот ответ истинного коммуниста! – воскликнул вождь. – Скромность и беззаветное служение идеалам революции – самое главное. Я слышал, товарищ Яков, что ты хочешь высшее образование получить. Однако помни: интеллигенция пока наш злейший враг! Наша задача – вложить в голову молодежи коммунистические идеи и следить за тем, чтобы подрастающее поколение беспрекословно исполняло требования старших. Для этого требуется надежный и проверенный человек, преданный идеям революции. Такой, как ты, товарищ Яков!

И Якова назначили первым заместителем наркома внутренних дел. Причем в сферу его деятельности входило обеспечение благонадежности преподавательских кадров в школах и вузах, выявление среди них врагов, шпионов и тайных сторонников свергнутого режима. Работы было очень много, Яков практически не спал, но в мыслях он был в избушке старухи-знахарки.

Миновала зима, заканчивалась весна. Как-то раз Яков сказался больным и заперся в своей новой большой квартире, принадлежавшей раньше какому-то богачу, который успел сбежать за границу. Молодой человек перерезал телефонный провод и заявил своим подчиненным, что хочет отлежаться.

Он лежал на большой кровати в квартире, обставленной с вызывающей роскошью, которая никак не согласовывалась с революционными понятиями, и думал о ней – о Василисе. Девушка должна была или поправиться – или умереть. Он хотел знать, что же с ней случилось.

И Яков принял решение. Он сообщил наркому, что его родители находятся при смерти – в действительности родители Якова умерли несколько лет назад, – и попросил разрешения съездить в родную провинцию, повидать близких. Нарком проявил понимание и дал молодому человеку две недели отпуска. Но, вместо того чтобы отправиться в небольшой городок, где жили его родственники, Яков уселся в поезд, шедший в противоположном направлении. Ему требовалось попасть в край вулкодлака. Туда, где он оставил Василису.

Молодой человек не знал, что скажет ей и как объяснит свое участие в убийстве ее родителей. Яков предпочитал не думать об этом. Ему просто хотелось видеть Василису. Только увидеть. Возможно, в последний раз. Или – постоять у ее могилы и тихонько поплакать…

* * *

Избушка старухи все так же возвышалась над пропастью, и из трубы валил дым. Уже смеркалось, когда Яков остановил лошадь около жилища ведьмы. Чувствуя, что сердце его готово выпрыгнуть из груди, молодой человек толкнул дверь и оказался в сенях. Старуха, застыв с несколькими поленьями в руках, встретила его недоброй улыбкой:

– Значит, верно я поставила пирог в печку. Знала, что заявишься! Только надо было пирог не малиной нашпиговать, а волчьими ягодами! Потому как ты задумал недоброе. Ну, проходи, коли тебя нелегкая принесла…

Яков схватил старуху за локоть и прошептал:

– Где она? Что с ней? Она жива?

– Бабушка, тебе помочь? – услышал молодой человек девичий голос и отпустил старуху. Это был голос Василисы.

Яков бросился в светлицу и увидел девушку, сидевшую к нему спиной. Первое, что бросилось ему в глаза, – ее короткие серебристые волосы.

– Старые выпали от жара и болезни, а новые поседели от горя, – шепнула ему старуха.

Василиса обернулась, и Яков увидела, что девушка изменилась: черты лица немного огрубели, выглядела она старше своих лет. Но все же он узнал ее, свою Василису. А вот та его, судя по всему, нет.

– Бабушка, что за гость к нам явился? – спросила она.

Старуха, не отвечая, вытолкнула Якова в сени, прикрыла дверь и сказала:

– Господь над девкой смилостивился: она ничего не помнит. Долго была без сознания, я уж отчаялась, думала, что вот-вот скончается. Но нет, оклемалась. Значит, судьбой так положено. Только все, что раньше было, как ножом отрезало. Только во сне ей иногда чудится прежняя жизнь.

Яков не мог поверить своему счастью – Василиса жива! И в результате перенесенной болезни ничего не помнит! О том, что девушка – дочка расстрелянного короля Георгия, знали только он сам и старуха.

– Что, добрый молодец, сатана завладел твоей душой? Девчонке тут хорошо, она мне по дому помощница. Так что заклинаю тебя – оставь нас в покое! А сам убирайся туда, откуда пришел.

Яков положил руку на кобуру. Застрелить старуху очень просто. Только тогда Василиса будет знать, что он убийца. И отвернется от него.

– Хорошо, бабка, убедила ты меня, – произнес Яков медленно. – Оставлю вас в покое. А теперь мне пора!

Он вскочил на лошадь и понесся во весь опор по знакомой уже дороге в деревушку, где некогда (неужели всего полгода назад?) содержали семью короля под арестом. Дом, в подвале которого Любомировичей расстреляли, был спален дотла – по личному приказу товарища Хомучека.

Якова приняли в деревне с большими почестями. Еще бы, ведь из самого Экареста пожаловал такой крупный начальник! Показав свое удостоверение, подписанное вождем, Яков пожелал поговорить с главой народной милиции один на один.

– Вот что, товарищ… Как ты знаешь, я приехал с инспекцией, – начал Яков грозно и важно, поскольку хорошо знал, как вести себя с подчиненными, чтобы они от страха чуть в обморок не падали и были готовы выполнить любое приказание.

Мужчина затрясся и побледнел. Обычно неожиданные инспекции заканчивалась тем, что местное начальство обвиняли в саботаже и вредительстве и в спешном порядке расстреливали.