Знахарка была сгорбленная, облачена в тряпье, с красным платком на голове, из-под которого выбивались седые лохмы. Лицо ее цвета мореного дуба было покрыто множеством морщин.

– Поэтому и велела месяцу указать вам дорогу! – продолжала бабка.

Затем довольно резво для ее возраста (по виду ей было не то что сто, а и все двести лет) подскочила и, размахивая длинными руками, увенчанными когтистыми пальцами, приблизилась к Якову.

– Вы должны помочь… – начал он и запнулся. Сказать ей правду или нет? Можно ли доверять отшельнице?

– Думаешь, рассказать ли мне правду? – противно хихикнула старуха. – А незачем, сынок, потому что я и так все знаю. Вы совершили сегодня ужасный грех, и каждый из вас понесет за него наказание! Рано или поздно, но понесет! А вот ты сумел вымолить своим поступком прощение. Хотя, вижу, не так все просто… Клади ее сюда!

Она указала на лавку около печи. Яков подчинился приказанию знахарки. Та распеленала Василису – шкура пропиталась кровью. Девушка была смертельно бледна.

– Думаете, что все силой решить можете? Так тогда и вас всех постреляют! Так же, как вы с ее родителями сделали!

Продолжая бормотать, старуха принесла горшочек с теплой водой и тряпочку, которой принялась обтирать Василису. Затем стала намазывать ее тело какой-то пахучей мазью.

– Ты подумал, что сделаешь потом? Ведь вытащить ее с того света одно, а как оставить жить на этом – совсем другое.

Яков решительно произнес:

– Я люблю ее! И женюсь на ней!

– Любишь... женишься... – рассмеялась старуха. – А она тебя любит? Ведь ты – убийца ее родителей! Отпусти ее, пока не поздно. Оставь мне, я о ней позабочусь. Только забудь дорогу сюда и обо всем, что произошло.

Яков рывком развернул знахарку к себе лицом и резко произнес:

– Ты позаботишься о девушке и сделаешь все, что в твоих силах, старуха! Иначе…

– Иначе ты меня убьешь, сынок? – прошамкала та в ответ. – Ведь хотели же твои товарищи и меня в расход пустить, однако дорогу не нашли! Так с каждым происходит, кто с дурными намерениями ко мне направляется. А теперь иди! Да подумай над моими словами. Слишком много зла в этом мире!

* * *

Яков под утро вернулся обратно в деревушку – его отсутствия никто не заметил. Он улегся, накрылся с головой и задумался. Что же ему делать? Он любил Василису и не мог оставить ее одну. Но старуха права: что скажет королевская дочка, когда вспомнит, что он принимал участие в убийстве ее близких? Сон внезапно сморил его…

На следующее утро комиссар получил шифрованную телеграмму из Экареста: товарищ Хомучек лично благодарил всех за успешное проведение операции и вызывал бригаду к себе в столицу – каждый из убийц получал повышение.

Яков был сам не свой. Его так и подмывало отправиться к старухе, однако он не мог исчезнуть на несколько часов в неизвестном направлении. Он собирал свои немногочисленные пожитки, как дверь комнаты внезапно распахнулась, и на пороге появилась товарищ Марта. Революционерка, улыбаясь, подошла к нему и заговорила нараспев:

– Ну что, Яшенька, не забыл о моем предложении? Я ведь тебя всю ночь ждала, а ты, негодник, так и не пришел! На другого я бы очень разозлилась, но ты ведь, бедняжка, боишься... Ну ничего, ты свой первый раз до конца жизни запомнишь!

Она повалила юношу на кровать и оседлала его. Он попытался встать, но товарищ Марта ткнула его в грудь и заявила:

– Все еще горюешь по своей принцесске? Нет причин, Яшка! Товарищ Марта тебе даст намного больше!

Она расстегнула гимнастерку и накрыла рот Якова поцелуем. Молодой человек перестал сопротивляться и отдался желанию.

Четверть часа спустя товарищ Марта, приводя себя в порядок, заметила игриво:

– А скажи, Яшенька, ведь у тебя это не первый раз? Мне ли не знать!

Яков молчал. На душе у него было на редкость противно, как будто он только что искупался в грязной луже, кишащей жабами и пиявками.

– Мы в Экаресте еще увидимся, да, Яшенька? Что ты намерен делать? Небось захочешь в университет поступить... А мне и так хорошо! Ну, пока, комиссар ждет меня!

До отъезда в Экарест Яков сумел-таки выкроить время, чтобы навестить знахарку – наврал, что у него имеется зазноба в ближайшей деревушке, а сам верхом на лошади помчался к Чертову пальцу.

Василиса лежала на печке – у девушки выпали все волосы, она была в бреду. Старуха прошамкала:

– Если выживет, то будет еще долго среди людей. А вот если не повезет… Но я делаю все, что могу!

– Мне надо уехать, возможно, на несколько недель, а то и месяцев, – проговорил, сминая в руках шапку, Яков.

Знахарка пожевала губами:

– Что, убийцы теперь еще и награды получают? Раньше-то такого не было... Ох, чую, и до меня скоро доберутся!

– Я сделаю так, что вас никто не тронет! – пообещал Яков.

А старуха захохотала:

– Думаешь, спасешь меня? Не нужна мне твоя помощь. Потому что все вы продали душу сатане. Мне ли не знать, я ведь рогатого видела, и не раз! Девка у меня останется. Здесь ей самый раз будет. А теперь прочь!

Яков, понимая, что спорить со старухой смысла все равно не имеет, вышел из избушки и вернулся в деревню. Он поклялся, что заберет Василису, если та, конечно, выживет. От имени комиссара, к тому времени упившегося в стельку, он отдал приказание расстрелять как врагов революции семью умершей девушки, той самой, чье тело покоилось теперь в шахте: не хватало еще, чтобы поселяне, обнаружив исчезновение покойницы из церкви, подняли хай. Да, Яков понял: ради Василисы, его Василисы, он способен на все – в том числе и на убийство!

* * *

Бронепоезд унес его в Экарест, а там закружили дела революции. Якова в числе прочих членов расстрельной команды принял новый властитель Герцословакии товарищ Хомучек. Он был в отличном расположении духа, все шло как нельзя лучше: практически все население страны встало на сторону коммунистов, немногочисленные очаги сопротивления монархистов были подавлены. А за несколько дней до этого товарищ Хомучек побывал в Москве, где его принял сам Иосиф Сталин, который пообещал военную и финансовую поддержку социалистическому государству на Балканах.

Товарищ Хомучек хотел услышать подробности, рассматривал фотографии, которые пронырливый комиссар сделал после расстрела, тыкал пальцем в каждого члена королевской семьи и интересовался, как именно тот или та умерла.

– А принцесса на его совести, товарищ Хомучек! – заявила товарищ Марта (она так и липла к коммунистическому диктатору, бросив уже комиссара, потому что хотела большего, например стать боевой подругой, а то и глядишь, законной супругой крупного начальника, тем более что товарищ Хомучек был вдов) и ткнула пальцем в Якова, который во время аудиенции у всесильного вождя не произнес ни слова.