Девушка задумалась так глубоко, что упустила происходящее из виду и очнулась, только когда Всезнайка поднял тревогу.

– Он собирается сбежать! – завопил он, широко разевая свои трепещущие страницы. – Это чудовище спасается бегством!

Только приглядевшись, Мерси поняла, что задумал Форнакс. Не нарушая ни одного из данных ему приказов, он незаметно подплавил оконную защёлку позади себя: обычный огонь не сумел бы так быстро сделать это. Когда девушка вскочила с места, окно распахнулось. Снова приняв облик огненного шара, Форнакс поддал край своей чаши. Мерси хотела схватить её и приказать Форнаксу не двигаться с места, но было слишком поздно.

Чаша выпала из окна и, зазвенев, словно колокол, ударилась о булыжную мостовую перед лавкой. Форнакс последовал за ней: возможно, у него не осталось выбора…

Всезнайка изрыгал одно ругательство за другим, а Мерси, наклонившись из окна, увидела, как на другой стороне улицы заворочалась чья-то фигура, притулившаяся на ступеньках. Огнеглотатель Кристальди, которого разбудил шум, поднялся, пересёк улицу и поднял чашу.

– Не трогай её! – завопила Мерси в ночную тьму. – Это моё!

Кристальди, похоже, пьяный в доску, прижал чашу к груди, – вероятно, он счёл, что её можно выгодно продать. Тоненько рассмеявшись, Форнакс съёжился до микроскопического шарика и исчез между губами огнеглотателя.

– Кристальди! – крикнула Мерси. – Не смей! Немедленно остановись!

Однако мнимый итальянец уже принял решение. Повернувшись вокруг своей оси, он пустился бежать.

Мерси выскочила из комнаты, загрохотала по ступенькам, пронеслась мимо благоухающих книжных полок «Либер Мунди» и вылетела на улицу. В это время суток в Сесил-корте не было ни души. Вместе с Александрийским пламенем Кристальди растворился в ночи.

Мерси потратила некоторое время на то, чтобы обыскать все входные двери, потом прошлась по соседним улицам. Потом она вдруг вспомнила, что оставила дверь «Либер Мунди» незапертой, и с неохотой пустилась в обратный путь, в красках воображая себе, что Кристальди может сотворить с Форнаксом или Форнакс – с огнеглотателем.

На пороге лавки она обнаружила конверт, который, видимо, не заметила, в спешке возвращаясь от Торндайка. Дрожащей рукой она подняла его.

Надпись на конверте гласила: «Мисс Мерси Амбердейл». На обороте стояло: «Седрик».

Следующим утром они сидели друг против друга за столиком в Клубе иностранных корреспондентов на Оксфорт-стрит, недалеко от Мраморной арки. Официант только что подал им чай.

– Вы одарённая библиомантка, – заметил Седрик де Астарак. – На Феттер-лейн вы могли бы оказать мне сопротивление. Почему вы не сделали этого?

– Я больше не пользуюсь библиомантикой. Более того, я практически уверена, что вы уже давно об этом знаете.

Он настороженно взглянул на неё. Ну и ладно, так ей было легче, в свою очередь, наблюдать за ним. Ей казалось, что в его мимике угадывается желание напасть на неё – хотя она не сомневалась, что он не отважится на это в публичном месте.

– Почему такая девушка, как вы, так просто отказывается от библиомантики? – спросил он.

– А я-то думала, вы уже навели обо мне все возможные справки. С кем вы говорили обо мне? С комиссаром Седжвиком?

– Я предпочитаю не связываться с такими, как он.

«Это умнее, чем то, что сделала я», – подумала она, понимая, что так или иначе Седрик вытянет из неё ответ на свой вопрос.

– Библиомантика не помогла мне предотвратить смерть человека, много значившего для меня.

– И вы считаете, что в этом виновата библиомантика или люди, использующие её?

– Вы отлично умеете поднимать вашим собеседникам настроение с самого начала беседы.

Седрик улыбнулся, но лишь краешком губ. В солнечном свете, падавшем через высокие окна, его волосы казались иссиня-чёрными. На тротуаре снаружи разместился кукольный театр, в котором бродячий актёр лез из кожи вон, разыгрывая сценку про Панча и Джуди.

– Простите, – произнёс Седрик. – Я не хотел смущать вас.

– Я что, произвожу впечатление кисейной барышни, которую легко смутить?

– Нет, впечатление человека, хорошо умеющего скрывать своё смущение.

Какое-то время они молча пили чай, потом Мерси снова подняла глаза на своего собеседника. Человек, которому неоднократно приходилось убивать, воспитанник агентской школы Академии. Ей следовало бы не только смутиться, но и прежде всего соблюдать крайнюю осторожность. Вместо этого она пошла у него на поводу и согласилась встретиться, проигнорировав напыщенные предостережения Всезнайки.

– Вы хотели побеседовать со мной, – произнесла Мерси. – Я полагаю, речь опять пойдёт о Лупе истины.

– Вы взяли её с собой, – констатировал Седрик.

– На этот раз – да.

– Я благодарен вам за это.

– Я отдам вам лупу, если в качестве ответной услуги вы расскажете мне всё начистоту.

– Всё?

– Зачем лупа понадобилась вам так срочно. Чего вы хотите от Торндайка и его чокнутого кружка. Что вы знаете о смерти Птолеми. «И ты ли был его убийцей, – добавила она про себя. – И почему погибла Джезебел».

– Я мог бы рассказать вам пару небылиц.

– Искренне прошу вас не делать этого.

Он откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул.

– Вы что-то вроде детектива, верно? Хорошо, задавайте свои вопросы.

– Я не… – начала было она, но замолчала на полуслове. – Возможно, сейчас я действительно кто-то вроде детектива. Или скоро стану детективом. Похоже, я сама толком не знаю, зачем занимаюсь всем этим. Один друг попросил меня выяснить, что произошло, и в какой-то момент мне стало казаться, что я занимаюсь этим делом не ради него, а ради себя самой.

– Такова жизнь. Мы делаем что-то во имя тех или иных идеалов и в один прекрасный момент понимаем, что вообще-то уже давно действуем на благо себя самих. – Седрик пожал плечами. – Вероятно, в любом другом случае мы бы всё равно долго не продержались.

– Получается, мы – идеалисты? Или эгоисты?

– Вера во что-либо ещё не делает нас эгоистами.

– То есть вы выслеживаете предателей, потому что во что-то такое верите?

Седрик молча уставился на неё в упор, поэтому Мерси решила, что не дождётся ответа на этот вопрос. Однако после долгой паузы он сказал:

– Падение Алого зала произошло по вине Розенкрейцев и Антиква. Это предатели, жаждущие навредить делу библиомантики.

– Послушайте, я ведь даже не в курсе, что представляет собой ваше «дело библиомантики». Возможно, не так уж и плохо, что я навсегда отказалась от её использования.