— Не пропала, а украдена! Самым беспардонным образом! Самымгадким образом! И вы еще спрашиваете, откуда мы узнали!

Она выбралась из-за стола, Федор посторонился, пропуская ее,и она засеменила мимо, все потрясая крошечными сухонькими ручками. Из-под очкову нее текли слезы, которые она не вытирала.

Нелечка, конечно, бросилась за ней, а обе Марии Викторовнынакинулись на Федора:

— Нельзя же так!.. Что вы, Федя, за человек такой! Да длянее в музее вся жизнь, а вы со своим хамством!.. Она всю ночь не спала, дочка«Скорую» вызывала! А сегодня с утра опять на посту! И все из-за коллекции! Иеще вы тут!..

— Я просто спросил, — вяло отбивался Федор. — Я хотелузнать, как выяснилось, что у нас украли серебро и бронзу!

— Петр Ильич велел проверить! — пискнула Мария Викторовна. —Позвонил и сказал!

— Сказал, чтобы мы проверили сохранность демидовскойколлекции?! Вот просто так, ни с того ни с сего?!

— Он хотел, чтобы мы ее проверили! — поддержала первую МарияВикторовна номер два. — И все.

— А… как он просил проверить? Позвонил и сказал: проверьтеколлекцию?

— Он пришел, — снова вступила номер один. — Пришел и сказалМарье Трофимовне, что обеспокоен демидовской коллекцией. Тут все и открылось!

— Ну, мы сразу же в милицию позвонили, сразу же! —подхватила номер первый. — А Петр Ильич так расстроился, что Марье Трофимовнедаже выговор сделал! От расстройства, конечно же! Марья Трофимовна — такойуважаемый человек, почетный музейный работник и медаль имеет!

— Выговор? — переспросил Федор. — Какой выговор?

— Он заявил, что нужно было сначала ему сказать, а потом ужв милицию обращаться! Честь музейного учреждения, репутация и все такое! —поглядывая на входную дверь, зачастила Мария Викторовна номер один. — Оченьрасстроился!

Федор подумал немного.

Директор музея расстроился из-за того, что, обнаружив кражу,сотрудники вызвали милицию?! При этом он почему-то сам настоял на проверкеколлекции, о которой много лет никто не вспоминал! Если настоял на проверке,значит, что-то заподозрил? Но как?! Откуда он мог узнать?! И что именно онузнал?..

— Очень, очень расстроился Петр Ильич! И Марье Трофимовне,бедненькой, попало!..

Федор потер лоб и пробормотал:

— А Тургенев так расстроился, что тем же вечером уехал вБаден-Баден.

— Да нет же, никуда он не уезжал! — зашептала МарияВикторовна номер два. — Он остался в Москве, и вчера у нас тут та-акоетворилось! Вера Игнатьевна Веронике Павловне звонила и вас разыскивала!

Мария Викторовна запахнула коричневую шальку и шмыгнулакрасным от холода и переживаний носом.

— Господи, что же это делается! — нараспев выговорила МарияВикторовна номер один и подперлась ладошкой. — У нас никогда ничего непропадало, а тут такое!.. Это такой ужас, такой ужас!..

— Ужас, — повторил Федор Башилов. — Мне нужно позвонить.

Он выскочил в коридор, где, кажется, было еще холоднее, чемв комнате, и свет шел из единственного окошка в торце, захлопал себя покарманам, как курица-несушка, и тут только вспомнил, что телефон у него забралГена, которому Олег Петрович велел «пробить» номера.

И как он мог про это забыть?!

Федор посмотрел вдоль коридора — никого не было ни с одной,ни с другой стороны. Марья Трофимовна не показывалась, и Федор решил добежатьдо матери. Он выскочил на широченную мраморную лестницу с чуть стертыми ступенямии изогнутыми полированными перилами и, прыгая по-кенгуриному, помчался вверх.На площадке кто-то курил, и его окликнули:

— Федор!

Но он только махнул рукой и помчался дальше.

Мать была на месте, и у нее сделалось испуганное лицо, когдаон распахнул дверь.

— Здрасти, Вера Игнатьевна.

— Федя, ты что?!

— Ничего, — сказал он бравым тоном. — Я телефон забыл, дайпозвонить, а?

Вера Игнатьевна смотрела не просто так, а с неким смыслом, имать, порывшись в сумке, вытащила мобильный и сунула ему в руку.

— А тебя вчера искали, — сообщила Вера Игнатьевна, шаря поего физиономии глазами. — И Марья Трофимовна Веронике звонила!

— Я знаю, — буркнул Федор. — Мам, я тебе телефон потомверну.

Он выскочил за дверь и снова помчался было, но следомвыскочила мать и закричала на весь коридор:

— Федя!

Пришлось остановиться и повернуться.

— Мам, ну чего?

— Что случилось?!

— Да ничего не случилось! Говорю же, я телефон забыл!

— А кому ты хочешь звонить?

— Мам, какая тебе разница?

— Мне очень большая разница!

Они шептались посреди музейного коридора и оглядывались поочереди, как заговорщики из фильма про международных шпионов.

У Вероники было перепуганное лицо.

— Точно ничего не случилось?

— Точно, мам. Ничего не случилось.

— Федя, я прошу тебя…

— Все будет хорошо.

Он вышел на лестницу и набрал номер, который помнил наизустьсо вчерашнего дня. Гена сказал ему, что это телефон, по которому можно звонить«в случае чего».

Запрокинув голову, Федор посмотрел вверх — никого, — а потомперегнулся через перила. Внизу тоже никого не было.

— Але, — отозвался в телефоне совершенно чужой равнодушныйголос.

— Это Федор Башилов.

— Здорово, парень. Чего тебе?

— Я хотел сказать… ну, Олегу Петровичу хотел сказать…

— Ну, мне говори! Тебя в КПЗ, что ли, забрали?

— Не забрали. Коллекции хватились, потому что Петр Ильич,наш директор, почему-то решил ее проверить.

— Ага, — сказали в телефоне, и вдруг стало понятно, что этона самом деле голос Гены Березина. — А он часто ваши коллекции проверяет?

— Да в том-то и дело, что никогда! А вчера решил проверить.И еще, говорят, очень рассердился, когда Марья Трофимовна, начальница моя,милицию вызвала.

— Ага, — повторил голос.

— Он сказал, что для начала нужно было его в известностьпоставить, а уж потом ментов вызвать.

— В общем, он прав! — весело сказал Гена. — Я бы тожерассердился, если бы ментов вызвали, а меня в известность не поставили! Ну,если б я был директором вашего музея!