После того, как Кеннеди стал президентом, он цитировал эту дальновидную фразу Эдмунда Галлиона своим военным советникам, когда они настаивали на том, чтобы отправить войска, которые Джон Кеннеди никогда бы сам не стал отправлять, во Вьетнам. Вместо этого 11 октября 1963 г., за шесть недель до убийства, президент Кеннеди отдал секретный приказ в Меморандуме по вопросам действий в области национальной безопасности (NSAM) 263 о выводе войск США из Вьетнама{424}. Убийство президента помешало исполнению этого приказа.

Кеннеди принял решение вывести 1000 военнослужащих США к концу 1963 г., а оставшихся – к концу 1965 г. За полтора месяца до его смерти это долгожданное решение стало главной темой заголовков на первых полосах газет, в том числе военных: в военном издании Pacific Stars and Stripes – «Белый дом заявляет: к 1965 г. американские войска покинут Вьетнам»{425}; в New York Times – «1000 американских солдат и офицеров покинули Вьетнам»{426}.

Однако из-за убийства президента даже первый этап его плана вывода войск тихо сошел на нет. В «Документах Пентагона», откровениях относительно войны во Вьетнаме, обнародованных аналитиком по вопросам обороны Дэниэлом Эллсбергом, говорится о том, что «планы поэтапного вывода 1000 советников США к концу 1963 г. были соблюдены формально, в рамках ротации – в декабре они вернулись домой, а через два месяца их место заняли новые»{427}.

Решение Джона Кеннеди вывести войска из Вьетнама было частью более масштабной стратегии достижения мира, к чему неустанно стремились он и Никита Хрущев, и что привело Кеннеди к гибели. Томас Мертон смог все это предвидеть. В своих «Письмах о холодной войне» он сделал пророческое заявление о том, что если президент Кеннеди сможет совершить прорыв и встать на путь более глубокой, всеобщей гуманности, то вскоре он будет «обречен на смерть»{428}. Кеннеди согласился. Как мы уже убедились, он даже сделал логическое заключение о предстоящем государственном перевороте в своих комментариях к роману «Семь дней в мае»{429}. Кеннеди чувствовал, что его собственная смерть не за горами, если он не прекратит перечить своим военным советникам. Но продолжал делать это. После наложения вето на введение войск США в залив Свиней ему пришлось выдержать еще более сильное давление со стороны Объединенного комитета начальников штабов, чтобы не допустить бомбардировку и вторжение на Кубу во время Карибского кризиса в октябре 1962 г. Затем он просто стал игнорировать мнение военных советников и советников ЦРУ и резко развернулся в сторону мира в обращении к студентам Американского университета, подписал Договор об ограничении испытаний ядерного оружия с Никитой Хрущевым и сделал шаг к диалогу с Фиделем Кастро. Решение о выходе из Вьетнама в октябре 1963 г. вновь нарушило правила холодной войны, которую вело его полицейское государство. Как того хотел Мертон, Кеннеди стремился к большей гуманности в мире, а следовательно, и к ее фатальным последствиям.

Тем не менее для тех, кто мог видеть дальше конфликта между Востоком и Западом, чрезвычайно рискованные шаги Кеннеди в пользу мира имели политический смысл. Спустя 40 лет эти события лишились своего исторического контекста. Это было время надежд. Кеннеди, как и многие другие, был вдохновлен идеей мира, как радуга, опоясавшая весь земной шар после едва предотвращенного Карибского кризиса. Тогда и Джон Кеннеди, и Никита Хрущев и даже партнер Хрущева Фидель Кастро почувствовали определенную свободу от давления со стороны своих военачальников и идеологов. В начале 1963 г. политические обозреватели почувствовали наступление утра после долгой ночи холодной войны.

Например, Дрю Пирсон[27] в своей рубрике «Вашингтонская карусель» 23 января 1963 г. озаглавил президентский вызов предстоящего года «У Кеннеди есть шанс положить конец холодной войне». Пирсон подчеркнул, что президенту необходимо воспользоваться этим временем для сохранения мира:

«Сегодня у президента Кеннеди есть уникальная возможность договориться о прочном мире, но из-за раскола внутри его собственной администрации он может упустить этот шанс.

Это единодушное мнение дружественных дипломатов, умеющих следить и анализировать быструю смену событий на мировой арене.

Они также добавляли, что Европа развивается настолько быстро, что сможет лишить лидерства господина Кеннеди и выстроить собственные мирные отношения с советским руководителем Хрущевым»{430}.

Дипломаты, о которых вел речь Пирсон, уже могли разглядеть масштабный сдвиг линий политических разломов под урегулированием Карибского кризиса Кеннеди и Хрущевым. В то же время они определили основное препятствие для возможности завершения холодной войны – влиятельные силы в правительстве США, которые не верили в эти перемены и использовали все возможности, чтобы им воспрепятствовать.

Пирсон отметил, что, несмотря на такую сильную оппозицию внутри правительства, президент в вопросе урегулирования проблем холодной войны «находился на вершине дипломатического Олимпа». Он упомянул и решение Кеннеди вывести без лишнего шума американские ракеты из Турции и Италии:

«Это должно ослабить напряженность между США и СССР, но Соединенные Штаты не только не поставили себе этот шаг в заслугу, но и не воспользовались им так же, как это сделал Хрущев, убрав ракеты с Кубы».