вымирает целый вид. Я не надеялся, что мои дочери вырастут в мире, где живет Сесил – ему было тринадцать лет, а львы на воле редко живут больше пятнадцати, – однако я надеюсь, что в их мире будет много диких львов. Грустно не то, что погиб Сесил. Грустно то, что его смерть не привлекла внимания к по-настоящему важному делу – выделению мест, где популяции животных будут процветать. Охота заставляет признавать, что в некоторых ситуациях мы можем убить животное и даже получить от этого удовольствие. Но при правильном подходе она становится трамплином к пониманию других животных и признанию нашего места в мире природы.

Когда я увидел охоту вблизи, она подтолкнула меня смириться с доминированием человека. Это было некомфортное чувство: я начал замечать «избыточных» и «пригодных к отстрелу» животных и понял, что смерть довольно многих животных, которых я считал почти священными, бывает оправданна. Ежей, за выживание которых борются по всей Великобритании, в Шотландии отбраковывают, чтобы защитить гнездилища морских птиц. Такова современная реальность: жить рядом с животными означает иногда их убивать. Мы обязаны подумать о том, как причинять им при этом как можно меньше страданий.

Я увидел людей, которые были готовы провести день в полях и возвращались домой с чувством удовлетворения, даже никого не подстрелив. Я увидел людей, которые чувствовали гармонию окружающей среды. Охотники и собиратели умеют узнавать животных по голосу, следам, поведению. Яномама могут по следам мочи не только определять животное, но и как давно оно прошло. Охотники с ружьями обходятся без некоторых тонкостей, но все равно знают животных лучше, чем многие из нас, и им приходится задумываться об их жизни и разуме.

«Проверка животными» заставила меня полностью отказаться от продукции животноводства и одежды животного происхождения. Она подтолкнула меня к мысли, что нам нельзя разводить рыбу и надо брать ее из моря в гораздо меньших количествах. Но есть ситуации, когда у убийства животного есть оправдание, и, вполне возможно, охота входит в их число. Это может стать лишь началом наших попыток восстановить связь с миром природы. Вторая часть привела меня в те места, где мы стремимся не дать животным умереть.

Часть II

Как мы любим животных

6. Ковчег истории

Зоопарк неизбежно разочаровывает.

Джон Берджер

«Мне в наследство досталось лицемерие! Не бюрократия, а лицемерие!»

Дамиан Аспиналл уверен в себе. Такая уверенность приходит, когда ты очень богат, очень высок и довольно хорош собой. Лицемерие, которое он имеет в виду, – это два зоопарка. Парки животных «Хоулеттс» и «Порт-Лим» на юго-востоке Англии создал в 1970-х годах его отец, авантюрист и игрок Джон Аспиналл. После его смерти в 2000 году Аспиналл-младший пришел к выводу, что держать животных в неволе расточительно и вдобавок неправильно с моральной точки зрения.

«Я взял эти парки на себя исключительно потому, что решил вернуть как можно больше животных дикой природе», – объясняет он.

Пока звучит по-фрейдистски. Аспиналлы – далеко ли первая семья, где сын с радостью рушит отцовское наследство. Отличает его смелость замысла. Он стал, наверное, самым видным противником зоопарков в мире. Это как если бы Дональд Трамп-младший возглавил крестовый поход против уклонения от уплаты налогов. Дамиан Аспиналл хочет запретить зоопарки, хотя сам владеет двумя.

Мы встречаемся в его великолепном офисе рядом с лондонским Слоун-сквер. Он сидит под одним из произведений Дэмьена Хёрста. Я сижу напротив открытки на день рождения с личной подписью Пеле.

«Когда ты ведешь детей в зоопарк, ты подсознательно им говоришь, что можно смотреть на тигра в маленькой клетке. Можно смотреть на этих несчастных слонов, можно смотреть на львов, и это нормально, ведь все эти животные здесь именно для вас, дети, и у них меньше прав, чем у вас. Мы можем поработить их просто ради вашего удовольствия. Разве не пришло время посмотреть на себя как на вид и сказать: “Все, хватит, нам это больше не требуется”? Мы засоряем разум наших детей».

Я явно выгляжу встревоженным, потому что Аспиналл продолжает меня заверять: «Я не порицаю людей – это не их вина. Это впитывается с культурой».

Философия Аспиналлов – ее разделяют и обожающий зоопарки отец, и ненавидящий зоопарки сын – гласит, что все животные, или по крайней мере все млекопитающие, не менее важны, чем люди. Согласно ей, человек может жить в гармонии даже с самыми свирепыми видами. Эта семья, подобно элитным маугли, окружила себя тиграми и человекообразными обезьянами. Дом буквально кишел животными. Джон Аспиналл был неприятным типом, который восхищался взглядами Гитлера на евгенику и однажды заявил, что предпочтет оставить своих детей с гориллой, чем с соцработником. Дамиан тоже устроил первым двум детям сеансы знакомства с гориллами, хотя, когда у него родился третий, он решил не рисковать и не раздражать власти.

Такой подход иногда приводил к трагедиям. С 1975 по 2000 год в «Хоулеттсе» и «Порт-Лиме» тигры и слоны убили пять смотрителей. Животных в зоопарках не всегда усыпляют после несчастных случаев, поэтому шимпанзе, который оторвал в 1989 году руку двухлетнему мальчику, в 1994 году сумел откусить большой и указательный пальцы двадцатипятилетнему студенту зоологии. Были и другие инциденты. Первой жене Дамиана, Луизе, однажды пришлось наложить пятнадцать швов, после того как ее укусил тигренок, хотя развелась пара не из-за этого. Второй жене, Виктории, волк нанес глубокую рану над глазом. Семья по-прежнему вместе.

Короче говоря, воспитание Аспиналла было безумным, но позволило ему сделать вывод, что зоопарки для животных не идут ни в какое сравнение с сохранением их естественных мест обитания. «Когда приходишь в зоопарк, тебе говорят: “Мы занимаемся защитой природы, мы разводим животных, мы спасаем их от вымирания, как Ноев ковчег”, – продолжает он. – Но как именно это происходит? Где данные? Зоопарки могут похвастаться, что спасли от вымирания около десяти видов млекопитающих. Всего десять видов!» Его собственные исследования свидетельствуют, что из около восьмиста пятидесяти видов млекопитающих, которых содержат в европейских зоопарках, лишь сорок пять в критической опасности, в шаге от вымирания, и лишь три из них имеют жизнеспособную популяцию для разведения. В зоопарках животные часто представляют собой гибриды: скрещивание родственных видов между собой происходит случайно (например, потому что ученые еще их не разделили) или для удобства. В других случаях имеет место генетическое «бутылочное горлышко»: вся популяция происходит от слишком малого числа особей. Гибриды встречаются и в естественных условиях, но, согласно природоохранной практике, тех, которые родились в