поэтому зверинцы, такие как у Августа, наверняка поражали воображение. Для посетителей они были местом соприкосновения дикой природы и цивилизации. Еще недавно люди гадали, реальны или легендарны бегемоты. Теперь, впервые с римских времен, в Европе можно было увидеть, как ведут носорога: один в 1515 году добрался до Лиссабона, другой в 1684-м достиг Лондона. Интересно, каково было взрослому человеку той эпохи увидеть носорога? И что чувствовал при этом сам носорог?

Августу было мало просто смотреть на животных. Он был любителем того, что сегодняшние музейные кураторы, наверное, назвали бы «интерактивной экспозицией». В 1719 году по случаю свадьбы сына с дочерью императора Священной Римской империи Август устроил представление с боями между львами, тиграми, быками, медведями, вепрями и обезьяной. Зрителям подавали варенья и освежающие напитки. Заинтересованы были все, кроме самих животных: журнал Mercure de France писал, что один из львов решил прилечь и тихо уснул.

Когда с Августа Сильного было довольно, он застрелил всех оставшихся животных за исключением льва, которого задушили, и еще одного неуказанного животного, которое истекло кровью само. Вспомните об этом случае, когда на свадьбе вам покажется, что тесть слишком много себе позволяет. «Так и окончились эти празднества, после чего мы отправились в итальянский театр», – довольно резко обрывает повествование Mercure de France. На другом устроенном Августом мероприятии более тысячи животных, в основном лис и зайцев, были подброшены высоко в воздух (и неизбежно погибли).

История Августа, далеко не единственного любителя жестокости, демонстрирует полное равнодушие наших предков к жизни и смерти животных в клетках. Содержание зверинца не несло в себе никакой моральной ответственности. По прихоти владельца подопечных можно было выставлять на всеобщее обозрение или просто убить. Мы одержали победу над дикими животными и вправе распоряжаться трофеями.

Зоопарки были вариацией на тему зверинцев. В период становления, в XIX веке, они не пытались спасать животных от катастрофы. Кто в 1840-х годах посмотрел бы на диких львов в африканской саванне и сказал бы: «Скорее! Если мы не запрем их в сердце Лондона, они исчезнут!»? Зоопарки были просто продолжением страсти эпохи Просвещения к коллекционированию, категоризации и колонизации мира.

Первым зоопарком современного типа обычно называют парижский. Роскошный зверинец Людовика XVI пришелся не по душе французским революционерам, поэтому животных оттуда перевели в здание Музея естественной истории. Условия там оказались так плохи, что большинство не прожило и года – не лучшее начало эры зоопарков. Тем не менее в 1828 году зоопарк открылся в Лондоне, за ним последовал Берлин. Наконец, в 1864 году Нью-Йорк обзавелся зоопарком Центрального парка.

Хотя зоопарки отличались от предшествовавших им зверинцев, некоторые сложности у них были общие. Первой проблемой стала добыча экзотических животных, которых желали видеть покровители. Это сводилось к тому, чтобы организовать выезд в места обитания и взять детенышей, попутно перебив значительное число их родственников.

Карл Гагенбек, один из самых прославленных торговцев экзотическими животными, продавал львов, медведей, слонов и прочих зверей тысячами. Число убитых им многократно выше. Все это кровопролитие посетителям зоопарков не показывали. Директор Бронкского зоопарка Уильям Хорнадей прямо сказал Гагенбеку не упоминать, что за поимку четырех молодых индийских носорогов пришлось заплатить смертью сорока взрослых. Оправдывал он это убийство тем, что носороги принесут миру больше пользы в Нью-Йорке, чем «бегая в диких джунглях Непала, где их лишь изредка видят немногочисленные невежественные туземцы».

Был случай, когда германские колониальные войска отправили ловить слона для Берлинского зоопарка. Военные нашли стадо, выстроили вокруг него ограждение, чтобы животные не сбежали, и перестреляли всех взрослых. Из оставшихся семи слонят выжило три, до Берлина добрался один. «Мы казались такими крохотными, такими незначительными по сравнению с могучими животными и величественной природой», – вспоминал армейский капитан Ганс Доминик, участник той операции. Странное описание. Наше возмущение расточительными охотами XIX века должно распространяться и на зоопарки.

Бывало, что выжившие животные могли бы позавидовать мертвым. Морской слон, которого перевозил Гагенбек, сорок дней жил без купания и кормежки. Когда животные попадали в зоопарки, их ждали тесные клетки и голые загоны. Вольеры были распланированы так, чтобы зрители располагались вокруг животных и могли их как следует разглядеть – страшное переживание для существ, которые привыкли прятаться от хищников. (Такая схема существовала еще долго и была применена, например, в открытом в 1974 году зоопарке Торонто.)

На заре существования зоопарки нуждались в значительных поставках животных, так как не могли их сохранить. Большие кошки в Лондонском зоопарке жили в среднем два года. Первая горилла там умерла в 1887 году, когда ее накормили сэндвичами с сыром, сосисками и пивом. Заведения были не слишком озабочены такими преждевременными смертями не в последнюю очередь потому, что многие натуралисты с удовольствием работали на мертвых животных. Это не были просто болезни роста: даже после Второй мировой войны большинство обезьян в Париже умирало в течение двух лет содержания в неволе.

Ради чего все это? Исторически «единственные периоды, когда наблюдается массовое перемещение животных, – это времена империй», рассказывает Наоми Сайкс, профессор археологии Эксетерского университета. Зверинцы удовлетворяли любопытство богачей и их жажду престижа. Зоопарки утвердились в эру европейских империй и стали витриной для плодов империализма. Альфреда Рассела Уоллеса помнят как естествоиспытателя, а Фредерика Селуса как охотника, но образцы в Музей естественной истории отправляли оба. Перевозка животных в разных направлениях была символом человеческой власти.

Колониализм зиждился на чувстве морального превосходства. Зоопарки прекрасно этому соответствовали. Как и колонизаторы, зоологи могли заявлять о каких-то благородных научных целях. Лондонский зоопарк, созданный Зоологическим обществом Лондона, был, как утверждалось, первым в мире научным зоопарком. Изначально посещать его могли лишь состоятельные люди, но постепенно подход стал более демократичным, не в последнюю очередь потому, что владельцам нужно было продавать больше билетов.

Потребность в деньгах вообще толкала зоопарки к сомнительным практикам. Лондонский зоопарк обслуживал не только ученых, но и селекционеров и вместо спасения диких животных пытался выводить одомашненных. За определенную сумму заведение предоставляло животных для коллекций и охоты, а также пробовало различные схемы скрещивания, в том числе между ослами и зебу (горбатыми коровами из Южной Азии). Заводчики имели возможность оплатить Зоологическому обществу случку с зебу или зеброй для самостоятельного выведения скота. Была попытка одомашнить гималайского монала – фазана с яркими перьями: тем, кто ее поддерживал, включая саму королеву Викторию, не терпелось подстрелить эту птицу. В природе были пойманы тысячи моналов, большинство из которых в дальнейшем погибли при перевозке. Вывезти удалось лишь немногих. Этот вид сегодня живет по всем Гималаям и, видимо, прекрасно обходится без Лондонского зоопарка.