Но сначала надо найти жилье. Джои прав. Гостиница, даже самая дешевая, им не по средствам. Они должны были съехать уже несколько недель назад.

Когда они завернули за угол, подул резкий холодный ветер. Джои остановился у мусорного ящика взять пачку старых газет, торчащих из него, и спугнул голодную тощую кошку. Она побежала по улице, громко мяукая. Двое пьяных бродяг прошли мимо. Парочка оборванцев копошилась на пороге, деловито осыпая друг друга бранью.

Дрожа, Синдра прижалась к Нику.

– Я боюсь, – прошептала она.

– Не волнуйся, – сказал он, стараясь ее подбодрить. – Все будет хорошо.

Она прижалась теснее:

– Ты обещаешь?

– Эй, послушай, ребенок. Пока ты со мной, я никогда тебя не оставлю. О'кей?

– Да, Ник.

Голос его звучал так уверенно, но вокруг лежал холодный, враждебный мир, и иногда ему тоже становилось страшно.

Все произошло одновременно: Лорен ткнула ножом в При-мо, а затем все слилось в один ужасающий хаос и рев. Завы-

вание ветра сопровождалось громовыми раскатами – это на них налетел ураган. Он сдул трейлер, как пылинку, взметнув его вверх и пронеся в своих чудовищных объятиях несколько сотен ярдов, словно бумажный шарик.

Лорен почти ничего не помнила. Ее вынесло ураганным порывом из двери и швырнуло наземь, и от удара она потеряла сознание. Когда она очнулась, ураган уже умчался вперед, оставив за собой дорогу смерти на разрушительном пути к центру города.

Лежа, она застонала, охваченная всеподавляющим чувством отчаяния, стараясь припомнить, что произошло.

«Примо… он схватил ее… рвал на ней одежду… нож».

Господи! Нож! Неужели она его убила?

В панике она с трудом поднялась и заставила себя все еще раз как следует вспомнить. Но помнила только чудовищный ураган, настигший их, и как ее словно выхватила из трейлера чья-то огромная рука, когда трейлер подняло вверх и понесло вдаль.

Так она спаслась. Зачем? Почему?

Она оглядела место, где раньше был трейлерный парк. Теперь это пустыня, все исчезло, все разрушено. Даже деревья вырвало с корнем.

Всю жизнь, уроженка Среднего Запада, она слышала об ураганах, но никогда еще ей не приходилось пережить это стихийное бедствие. Оно произошло в действительности, и она сама могла убедиться в его разрушительной силе.

Она видела в отдалении серый столб, извивающийся, словно гигантская змея, все уничтожающая на своем пути.

Дождь перестал, воздух стоял совершенно неподвижно, кругом была мертвая тишина.

Она попыталась сдвинуться с места, но ноги подгибались от слабости, еле-еле выдерживая ее вес. Где-то заунывно завыла собака.

«Надо идти домой. Они так обо мне беспокоятся».

И она сделала попытку идти. Опять в город. Опять домой, который, она надеялась, сохранился.

Ураган пронесся по Главной улице, прокладывая смертельную тропу с неописуемой яростью и уничтожая все на своем пути. Он всасывал в чудовищную смертоносную воронку все: деревья, людей, животных, автомобили. Он не выбирал.

Набирая силу по мере движения, на Главной улице он достиг пика мощи и мчался со скоростью двухсот пятидесяти миль в час. Зеркальные окна аптеки втянуло внутрь, и они разбились на тысячи огромных осколков, с огромной силой врезавшихся в пол.

Луиза крепко ухватилась за Дэйва и горячо молилась.

Он вытащил ее на улицу, потому что потолок затрещал и рухнул. Он попытался ее защитить, насколько это было в его силах, и швырнул на землю и лег на нее, прикрыв собой, и оба дрожали от страха. Но тут в ногу вонзился огромный кусок стекла и срезал ее, как ножом, пониже колена.

Луиза отчаянно закричала, вся залитая кровью Дэйва.

Ураган неистовствовал. Он разнес в щепки магазин хозяйственных товаров братьев Блэкли, где на втором этаже Фил Робертс и Элоиза сидели, прижавшись друг к другу. Они так и не поняли, что поразило их. Последние слова Элоизы были: «Я никогда этого не хотела. Господи! Прости мои прегрешения. Пожалуйста, прости!»

И затем наступило небытие.

Автомобиль, в котором сидела Джейн Робертс, втянуло в огромную воронку и несло в воздухе целую милю. Она умерла от шока.

Автомобиль с ее телом нашли через сутки. Чудесным образом на машине не осталось даже царапины, она была в совершенном порядке.

Босвеллская школа второй ступени приняла прямой удар. Все учащиеся ринулись в гимнастический зал, и в это время ураган слизнул крышу и все засыпало осколками стекла и глыбами цемента. Обвал задел газовую трубу, и начался большой пожар.

Мег ухитрилась ухватиться за Стока, который повис на шведской стенке в единственной уцелевшей части зала. Мег держалась изо всех сил, старалась не слышать его истерических воплей и собраться с духом.

Мак исчез – его тоже утянуло в чудовищную воронку.

– Помогите, – рыдал истерически Сток, – кто-нибудь помогите мне!

– Я с тобой! – крикнула, стараясь успокоить его, Мег. – Не волнуйся, я о тебе позабочусь. Я тут.

Арета Мэй смотрела, как у нее на глазах фабрика буквально исчезла из виду. Арета Мэй стояла посреди хаоса и разрушения, совершенно целая и невредимая, и продолжала молиться.

Смертоносная жатва урагана, пронесшегося над Босвел-лом, насчитывала четырнадцать погибших. Больше ста пятидесяти человек было ранено. Больше шестидесяти зданий было повреждено или уничтожено, и город объявили зоной бедствия.

Однако в общей истории не нашлось места для Босвелла. Убийственный ураган проложил дорогу смерти по всему Среднему Западу, и Босвелл на этом пути оказался не стоящей внимания пылинкой.

Когда весть об урагане всецело заняла телеэкраны и газетные заголовки, о Босвелле едва упомянули.

Чикаго, 1979 год

Ник лежал в постели на спине и следил, как по его крошечной однокомнатной квартире рыщет обнаженная рыжеволосая девица. Ее звали Девилль, и рыжий цвет у нее был самый натуральный, от природы.

Ему нравилось, когда она вот так расхаживала. Это гораздо лучше, чем наблюдать, как она извивается на сцене, в то время как десятки желающих ее стариков глазеют на ее существенные прелести.

Ей было двадцать шесть, она старше его на четыре года, но всего лишь на четыре, и никто из них не придавал этому значения.

У Девилль была копна волос, бледно-синие глаза, пухлый рот, сладострастная грудь и незамутненное сознание. Она жила с ним уже шесть месяцев.

– Тебе что-нибудь дать, милок? – спросила она, расхаживая по комнате и играя всеми линиями округлого тела.

– Ага, – сказал он. Ник по-прежнему лежал, закинув руку за голову. – Подай себя.