Но сейчас все было совершенно по-другому. Плевать было, что там нес рыжий ублюдок — в руке Вэля лежала маленькая ладошка Фэй, именно он выписывал пальцами на её запястье узоры, ловил краем глаза, как она едва заметно улыбается этому.

А потом Дэлрей замолчал. Он выдал все, что ему было известно, выжал из него все, что только мог. Как Фэй рыдала у него на груди после первой брачной ночи. Как он, обеспокоенный ее состоянием, заставил Вэля снова схлестнуться с ним в поединке, но снова переоценил свои силы и снова Вэлькору проиграл. Чудом выжил. Едва уполз, что уж там.

Умолчал Дэлрей о том, что дважды сцеплялся с Фэй в драконьем облике, умолчал о том, что пытался затащить ее в постель после ее же первой брачной ночи. От жалости? Ну-ну. Ах, Дэлрей, благородный спаситель юных дев. Что ж твои юные девы мрут как мухи?

— Ну что ж, одного дракона мы выслушали, — мягко заметил Оракул. — Теперь выслушаем другом. Леди Гастгрин, не поведаете нам, что вы думаете о предмете нашей встречи.

Фэй тихо вздохнула. Маленький боязливый цветочек. Вэлю не хотелось оставлять ее одну на растерзание чужим вопросам и взглядам, даже на минуточку разжимать пальцы и выпускать ее из-под своей защиты. Нет, вчера со своими мыслями про готовность к разводу Вэль, конечно, дал маху. Не был он готов. Биться за нее до последней капли крови — это хоть сейчас. Только намекните, что Дэлрею все-таки светит ее заполучить — и живой он отсюда не выйдет. Вэля от него оторвут только мертвым. Может, если Фэй считается леди Дернхельма — карающих мер лордство Вэля все-таки избежит?

— Все в порядке, — шепнула Фэй, и Вэль понял, что она смотрит на него. И… Может, ему мерещилось, но она ему благодарно улыбалась. Руку все-таки разжал.

Фэй встала на ноги, шагнула к кафедре. С прямой спиной, с гордо поднятым подбородком. Она могла быть домашним цветочком, боящимся большого количества народу, но она была княжной, и манеры и выдержку из неё было не вывести. Вэль до того залюбовался собственной женой, что чуть не прослушал, как она заговорила.

— Честно говоря, пресветлый, я не очень понимаю, с чего мне начинать, — выдала своим звонким голоском Фэй, опуская одну ладонь на кафедру. — Я, пожалуй, начну с вопроса. Правду ли сказал князь Аллорский, упоминая такую привилегию драконов первого рождения как Запечатление?

— Фэй, я не стал бы лгать при таком количестве народа, — а вот у Дэлрея сдали нервы. Вэль ухмыльнулся краем рта.

— А при каком количестве народа ты бы стал лгать, Эвор? — с интересом уточнила Фэй, бросая мимолетный взгляд на Дэлрея, но дожидаться ответа не стала, снова повернулась к судейской кафедре Оракула.

Какая жалость, что нельзя было нарушать своим смехом порядок процесса. Потому что да, это было весело. Вэль явственно услышал за спиной тихий смешок. Кто-то не так опасался нарушать регламент.

— Да, леди Фэй. У драконов первого рождения действительно есть такая привилегия, — Оракул качнул головой.

Фэй с минуту молчала, опустив реснички, что-то обдумывая.

— Что ж, я не буду спрашивать, почему об этом мне и моему отцу не сообщили до дня моей свадьбы, — наконец медленно произнесла она. — Хотя и нахожу эту тайну довольно подлым жестом со стороны Совета. Я лучше уточню, а что в этом случае с исполнением моего долга стать матерью хотя бы одного дракона? Как реагирует магия на союз с истинной парой, если с ним я, скажем, не прошла через брачный ритуал?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В воздухе запахло раздражением. Очень многие члены совета были раздосадованы дерзостью Фэй. Старым, много раз перерождавшимся драконам она казалась девчонкой, которая смела капризничать и делать что-то против их воли.

— Магия любит драконов первого рождения, моя дорогая, — неторопливо произнес Оракул и, судя по тому, что радужки его глаз были белесые и почти сливались с цветом белка глаза — он был более чем доволен. Вот такой вот парадокс. Драконы гневались — Оракул был доволен.

— Это означает, что магия позволит мне стать матерью в случае Запечатления не с тем, с кем я венчалась по ритуалу Кхата?

Резала по живому своими вопросами. От Дэлрея про это проклятое Запечатление Вэлькор слушал с безразличием, от Фэй же… Его Фэй может быть предназначена кому-то другому? Может взять и полюбить другого мужчину? Как это возможно уложить в голове, как с этим возможно взять и смириться?

— Да, моя дорогая, — Оракул качнул подбородком. Он все делал без спешки, будто вслушивался в звучание магии вокруг. Хотя, наверное, так и было.

Если бы еще не было печати… Если бы почуять — обрадовалась ли Фэй этой новости. Как бы взять и выдержать, и не начать убивать всякого, кто пытается с ней заговорить…

Вэль сделал глубокий вдох и попытался очистить разум от этой ярости. Поймал пристальный насмешливый взгляд Дэлрея. Он, кажется, прекрасно понимал, что сейчас Вэль испытывает. Ох, как хотелось натянуть эту его улыбку на место очень далекое от его лица.

— У меня больше нет вопросов, Пресветлый, — произнесла Фэй отстраненно. — Я все поняла. Есть ли у Совета ко мне вопросы?

— Князь Дэлрей упоминал, что вы приходили к нему после консумации и плакали. Это правда? — Рыжая, как Дэлрей дракониха. Если бы Вэль не знал, что Дэлрей в своем семействе единственный, решил бы, что эта девица — его сестра. Серьезная, с узким треугольным лицом. Кажется, вышла замуж в прошлом году, Вэль даже присутствовал на ее свадебном ритуале.

— Да, я приходила к князю, — Фэй кивнула. — Тогда я еще имела неосторожность считать его своим другом и беспокоилась о том, как он оправляется после дуэли с моим мужем. Плакала? Скажите мне, а есть ли вообще такая мужественная женщина, которая имеет счастье не хныкать после консумации?

И снова смешки, снижающие уровень неприязни. Нельзя сказать, что Фэй говорила правду, Вэль-то помнил, что собственноручно ее исцелял, но Совет этого не знал, а печать позволяла Фэй слегка кривить душой.

— И дело было только в этом? — уточнила рыжая. Увы, Вэль не мог разобрать, что именно чувствует она. Слишком много здесь было драконов, слишком много эмоций сплеталось и путалось между собой.

Фэй на долю секунды замерла. Коснулась кончиками пальцев остриженных волос.

— Нет. Не только в этом, — спокойно ответила она. — Дело было во многом…