– Вы полагаете, это возможно…

– Поверь, у главы творцов Лемнискату есть такие возможности. Он даже поспособствовал отчислению девушки, которая украла у тебя научный проект и лишила выгодного места практики.

Я смутно припомнила историю, случившуюся на втором курсе… Да, девушку, которая обвела меня вокруг пальца и присвоила мою работу, отчислили через два месяца, по нелепой причине.

– Но я получила другое назначение, ничуть не хуже, – растерянно протянула я.

– Да, но не просто так. Редклиф следил, чтобы у тебя было все из того, что не могли дать родители, просто ты многого не хотела. Всегда была очень самодостаточной девочкой.

Я все еще не верила.

– Но уверен, тогда он был просто привязан к тебе, но еще не воспринимал тебя как свою спутницу жизни. Однако когда в тебе проснулся дар и ваши жизни соприкоснулись… мой сын начал меняться, в нем пробудилось чувство, и ты лучше меня представляешь, как творцы любят. Вы – другие, и когда в вас рождается чувство, оно меняет вас, порабощает и остается до самой смерти. Это я наблюдал между твоими прабабкой и прадедом и наблюдаю сейчас между тобой и Редклифом.

Я стояла растерянная, не в силах осознать, поверить…

– Я позабочусь о твоих близких, а ты позаботься о моем сыне.

– Я постараюсь…

Кивнув, Фордайс вышел, оставив меня наедине с папкой. Она была большой и очень толстой, и едва я развязала тесемки, как из нее вылетел верхний листик.

Опустившись на пол, я осторожно взяла его и перевернула. Это был рисунок карандашом, еще не законченный… На нем была изображена я, сидящая на подушках, точь-в-точь таких, какие были на последнем задании…

Положив папку на пол, я потянула за листок снизу и резко выдохнула. На меня смотрела маленькая девочка с моих детских фотографий. С отцом, на руках мамы, с бабушкой… И чем дальше я смотрела, тем больше понимала, что вся моя жизнь поэтапно запечатлена на этих рисунках – цветных, черно-белых.

Вот изображение, где я сижу на крыше дома, когда мы с ним виделись. Вот изображение, когда во мне проснулся дар. Рисунков было очень много, и на каждом какие-то моменты моей жизни.

Редклиф рисовал потрясающе и очень одухотворенно. Картинки были словно живыми и готовыми сойти с листа. У него феноменальная память, раз он смог все так четко изобразить.

«Мне легко даются языки», – вспомнила я его слова и улыбнулась. Теперь понятно почему.

Тут взгляд упал на большой серый конверт. Я открыла его – у меня перехватило дыхание. В конверте тоже были мои рисунки, вот только я на них была без одежды. Он зафиксировал каждый миг, когда видел меня обнаженной, и даже мой первый прыжок в прошлое.

Значит, он уже встретился со мной. Интересно, когда?

Закрыв папку, я прислонилась виском к компьютерному столу и, прикрыв глаза, рассмеялась. Душа парила – не было в моей жизни более счастливого момента.

Рисунки были красивые, очень талантливые, но самое главное, в каждый из них были вложены такие чувства, которые ощущались физически.

Теперь Фордайс никуда от меня не денется. Его любовь вселила в меня невероятную уверенность, которой я собиралась воспользоваться.

Следующим вечером я, наконец, решилась на воплощение в жизнь плана, предложенного прадедом. Мне очень хотелось поделиться с Редклифом, но я весь день не могла его отловить. То он на задание отправляется, то с Дубовым обедает. Последнее насторожило – надо при случае разузнать, что за вопросы они решали.

Так как тянуть больше было невозможно, я решила отправиться на последнюю встречу одна. Думаю, несмотря на напряженное время, опасность мне не угрожает. Однако встречу я на всякий случай назначила на четыре.

Ресторан был хоть и небольшим, но уютным и с хорошей кухней. Войдя в фойе, я отметила, что меня уже ждут. Отдав плащ и набрав на телефоне сообщение Фордайсу, я улыбнулась и направилась прямиком к женщине, но, споткнувшись, едва не упала, в последний момент успев схватиться за стул.

– Добрый день, – выпрямившись, я присела напротив нее. – Прошу простить мою неуклюжесть. Я рада, что вы приняли мое приглашение и решили отужинать со мной.

На меня смотрела женщина средних лет, одетая в строгий синий костюм, ее пышные волосы были убраны в высокую прическу, а темно-карие глаза глядели внимательно и испытующе.

Вероника Новаро обладала интересной и привлекательной внешностью. Время не было к ней столько беспощадно, как, например, к маме.

– Я тоже рада повидаться с дочерью Юрия и Евгении, даже спустя столько лет, – сказала Вероника, слегка улыбнувшись.

– А почему вы так долго не общались с мамой? – между делом поинтересовалась я, изучая меню.

– Вашей маме было трудно после смерти Юрия, и она никого к себе не подпускала. Я решила дать ей время прийти в себя, не давить, а потом жизнь закрутила, завертела, – ответила мамина подруга, хотя вряд ли подруга.

– Понятно, вы проявили тактичность, – кивнула я, делая заказ.

Но, видимо, мне не удалось скрыть свои истинные чувства, потому что женщина, прищурившись, спросила:

– По телефону вы так и не объяснили, зачем хотели со мной увидеться.

– О-о-о… О таком действительно нельзя забывать! Я собираюсь устроить что-то типа вечера памяти папы и решила собрать всех его друзей, – ответила я, пристально наблюдая за собеседницей.

– Всех друзей… А почему вы решились проявить внимание к памяти отца спустя столько лет?

– Вот растяпа, – улыбнулась я. – Не сказала самого главного. Я же теперь работаю на корпорацию.

– М-м… Это очень интересно. И кем вы там трудитесь?

Она знала о моей работе.

– Я творец первой степени.

– Боюсь, не понимаю, что это за профессия.

Понимает, я видела. Просто она была не в курсе, в качестве кого я работаю на Лемнискату.

– Понимаете, – убежденно ответила я, и лицо женщины превратилось в холодную маску. – Я точно это знаю, так как побывала в прошлом и мне все известно. И не только мне, но и Фордайсу. А еще мы хотим мести.

– Что, собираетесь убить меня прямо здесь? – усмехнулась Вероника, а я рассмеялась.

– Зачем же? Мне было нужно всего лишь отмести последние сомнения в вашей причастности. Дальше – все проще простого. – И, наклонившись вперед, я заговорщицки прошептала, глядя собеседнице прямо в глаза: – Это сейчас вы в курсе того, что я знаю, но, например, вчера об этом и не подозревали. Или неделю назад. Устранение элемента за такой короткий отрезок времени не сильно повлияет на историю. А если и повлияет, мы все исправим.

И я подмигнула побледневшей женщине. Она что есть силы сжала в руке вилку.