– Лучше переселиться сейчас, –уговаривала агентша, – скоро русские с Украины побегут, просто такбросите, в бомжей превратитесь.

Родители поверили бойкой тетке, и тапровернула процедуру за два дня. Мебель оставили в доме, как, впрочем, изаготовленные на зиму банки с помидорами, огурцами и сливами. Риэлтершапообещала, что в новой квартире есть все, даже холодильник.

Действительность оказалась ужасной. Впрочем,упрекнуть продавца было не в чем. Обещала две комнаты – так вот они, правда, ваварийной пятиэтажке и под самой крышей. И мебель на месте – продавленныекровати, пара ободранных кресел да кухонный стол. Обнаружился и холодильник«Саратов» дремучего года выпуска.

Для родителей работы не нашлось, на учет набиржу труда не ставили, а в школе дети снова дразнили Элину, обзывая нищенкой.Через год такой жизни умерла мама, папа принялся пить горькую. Лина питаласьтем, что давали сердобольные соседки, и всю суровую зиму проходила в тряпочныхтапках, оборачивая для тепла ноги газетой. Отец окончательно терял человеческийоблик, и в конце концов в доме появилась оплывшая бабища, сообщившая, что онановая жена и хозяйка.

Короче, Лина села в поезд и поехала не точтобы куда глаза глядят, а именно в Москву. На вокзале девочка несколько днейпыталась клянчить милостыню, но была до полусмерти избита местнымипопрошайками. Отбила ее продавщица мороженого и привела к себе домой,покормила, разрешила помыться в ванной, уложила спать. Наутро к «доброй»тетеньке пришел молодой парень, одетый в черное. Узнав, что Лина ещедевственница, довольно хмыкнул и забрал с собой.

Так она начала жизнь проститутки. Элине она непоказалась такой уж гадкой. Поселили девочку в красивой двухкомнатной квартире,дверь, правда, запирали снаружи; гуляла Эля на лоджии, разглядывая спятнадцатого этажа незнакомый враждебный город. Клиентов привозили каждый день.Перед ними велели разыгрывать представление: прятаться, плакать и твердить:«боюсь, боюсь, в первый раз».

– Если спросят о возрасте, отвечай –тринадцать, – учил хозяин.

Но худенькой и малорослой от постоянногонедоедания пятнадцатилетней девочке запросто можно было дать и одиннадцать.

Денег, естественно, не платили, но кормилиотлично. К тому же некоторые мужчины становились постоянными посетителями иприносили с собой конфеты, фрукты и мороженое. Кое-кто возил гулять по Москве,и Эля хорошо узнала столицу.

Элина просто расцвела. Клиенты не обижали, восновном это были пожилые, отлично одетые мужчины с сотовыми телефонами. Онидаже баловали девчонку, делали милые подарки. В комнатах появились игрушки икассеты с мультиками. Лине подобная жизнь нравилась все больше. День-деньскойона смотрела телевизор и грызла конфеты, на улицу ее не тянуло. Огромный городпугал. Но все имеет конец, и как-то раз хозяин со вздохом сообщил:

– Сиськи у тебя, Лина, как у коровыотросли, и жопу наела, все, больше под девочку не косишь!

Девушка от сытой и праздной жизни и впрямьпоправилась, оформилась и выросла. Она превратилась в хорошенькую женщину,очаровательную, как молодой олененок, но для богатых педофилов никакогоинтереса больше не представляла. Эля испугалась, что сутенер просто выбросит еена улицу, но парень привел Нину.

Сначала женщины мирно пили кофе на кухне,потом Нина неожиданно спросила:

– За границей была когда?

Эля отрицательно помотала головой.

– Про Францию слышала? В Париж хочешь?

Девушка рассмеялась.

– Кто меня туда отвезет?

– Я, – сообщила Нина и приняласьрассказывать невероятные вещи.

В далеком Париже у нее есть близкий друг,богатый и добрый, а у того, в свою очередь, полно приятелей: чиновных,обеспеченных, семейных. Одна беда – у всех небольшое отклонение.

– Гомики, что ли? – хихикнула глупаяЭля, думавшая, что в вопросах секса для нее уже нет секретов.

Оказалось, не так.

– Любят только инвалидов, –растолковывала терпеливо Ниночка, – хотят, чтоб у избранницы был дефект –ампутированная рука, нога или грудь, понимаешь? Поселят в отдельной квартирке,на руках носить станут. Ну какое у тебя здесь будущее? На Тверской стоять?Подцепишь СПИД или сифилис, долго не протянешь. Сутенер пристрелит, и точка. Аздесь – чудесные условия, заграница, большая зарплата, а делать нечего – тольконоги раздвигай. Кстати, в Москве, как только подпишешь контракт, получишь три тысячи«зеленых». Прикинь, какая сумма! В Париже еще заработаешь, вернешься в столицу,квартиру купишь…

Эля справедливо заметила:

– Я-то не прочь, только ведь вроде неинвалид, все на месте.

– Об этом не думай, – отмахнуласьНина, – есть хирург, разом операцию сделает.

Девчонка испугалась:

– Отрежет?! Ни за что!

Нина налила себе новую чашку кофе и продолжилауговоры:

– Ерунда, чего бояться-то. Аккуратненькоампутируют одну ступню, во Франции такой протез дадут, что никто эту ступню отнастоящей не отличит! На электронике работает. Про Мересьева слышала?

Эля отрицательно помотала головой.

– Темнота, – вздохнулаискусительница, – без обеих ног самолет водил и танцует, как бог. Ты оденьгах подумай!

То ли Нина оказалась отличным психологом, толи подлила чего-то в чай Эле, но девушке предложение перестало казаться диким.На фоне новой московской квартиры и огромной, сказочной суммы в три тысячиамериканских долларов потеря ступни перестала ее пугать. И Эля согласилась…

Нина немедленно покидала кое-какие вещички всумку и привезла девочку на другую квартиру, где та прожила неделю, ей дажеразрешили выходить, и она гуляла возле метро. Потом наступило утро, когда плохосоображающую жертву запихнули в машину. На заднем сиденье уже сидела тетка леттридцати, тоже согласившаяся на ампутацию ноги. Нина села за руль и доставилаих в клинику. Провели черным ходом и оставили одних в палате. Первую неделюделали кучу анализов, потом дали подписать бумажку – согласие на операцию. Изотделения не выпускали, но друг к другу заходить не возбранялось, и Элиназаглянула к Алле. Она уже знала, что та согласилась на операцию ради сына,хотела обеспечить мальчишку.

Женщину как раз привезли из операционной. Онабез конца стонала, иногда переходя на крик, короткий обрубок ноги сиротливо смотрелсяна фоне второй, длинной и красивой ноги. Медсестры забегали, налаживаякапельницы. Очевидно, на каком-то этапе операции произошел сбой, и Алла сейчаспросто умирала.