И улыбнулась.

— Сейчас, только мороженое доем, — пообещала весело. — Кстати, у меня еще есть. Будешь? Напоследок?

Наглое «сердечко» решилось высунуться — и вовремя. А еще вот-вот нагрянет виновница сего безобразия. Поняла, что от выяснения отношений не уйти. Хотя я здесь и сейчас предпочла бы видеть Музу.

— Отвали, ведьма!..

— Как грубо, — осудила я, сунув обертку в карман рюкзака, и закатала левый рукав свитера, готовясь к встрече.

И парень не то почуял, не то сообразил. Побелел и отчаянно глянул вниз.

— Не умрешь, высоты мало, — сообщила на всякий случай. — Разобьешься, поломаешься… и на всю свою долгую, несчастную жизнь останешься «овощем». Хочешь? — спросила серьезно. — Не бойся… хозяйки. Уходи сам, парень. Вниз по лестнице и подальше отсюда. Позже я тебя найду. И помогу.

— У вас что тут, шабаш?.. — сглотнул он, тоже очевидно почувствовав Нимфу.

— О, нет, деловая встреча, — я достала второе мороженое. Подтаявшее, но всё равно вкусное.

Нимфа медлила, пыталась таиться, но я ощущала ее очень хорошо. По резким и холодным порывам северного ветра. По «курящимся» над шифером пыльным завихрениям. По памяти, колотящейся в моей грудной клетке вторым сердцем. И тебя, стерва, я помню прекрасно. Даже слишком.

Она выжидала. То ли перебарывала страх перед палачом, то ли оценивала свои силы, то ли выстраивала стратегию поведения — договориться или умереть под пытками, то ли хотела заставить понервничать, а потом напасть внезапно…

— Зря время тянешь, — сообщила я между мороженым, — я терпеливая. К последней нашей встрече я готовилась почти неделю. А к этой — почти тридцать лет. Выходи…те, Ирина Егоровна, — и я зачем-то вспомнила про регламент.

То, что наставница основательно вколачивает каждый божий день и несколько лет кряду, за одну ночь не испарится. К сожалению.

И с издевательской учтивостью добавила:

— Будьте так любезны, сделайте одолжение и почтите нас своим бесподобным присутствием.

— Хорошее воспитание — первый шаг к договору? — ведьма материализовалась в воздухе верхом на метле. Вернее, на тонком сосновом стволе.

— Вежливость — лучшее оружие вора, — я безмятежно улыбнулась и оседлала подушку.

Она явно удивилась. О моей акрофобии не знал только ленивый, и Нимфа явно полагала, что мне станет плохо на крыше уже только потому, что подо мной — пять этажей лёта и падения. И она уберет парня и умчит прочь от кары. А то и меня отправит изучать тот свет.

Ведьма прищурилась на меня внимательно. При параде — словно на свидание собралась: яркий макияж, короткие светлые волосы тщательно завиты и уложены волосок к волоску, распахнутый красный пиджак, белая блузка, темные брюки, туфли на низких каблуках. Ухоженные руки, пальцы с безупречным красным маникюром поглаживают сосновый ствол. Немного нервно, будто заклятья подбирают. И я не стала медлить.

— Ярослав! — рявкнула на всю улицу. — Забирай его!

Нимфа вскинула руку, но я оказалась между ней и парнем, принимая удар на себя. Извивающийся клубок удушающих ивовых прутьев завял и рассыпался по шиферу крыши. А телепортист уже исчез, прихватив с собой жертву ведьмы.

— Продолжим без свидетелей, — я улыбнулась.

Руки чесались достать самодельный маяк и разделаться с ней быстро, как с Наядой. Но душа была против. Пробудившаяся после долгой спячки истинная суть палача требовала хорошей драки. Драйва. Игры. Отступники всегда доставались мне ранеными, обессиленными, обработанными, истощенными. Или просто беззащитными. И сейчас мне хотелось поединка. Хотелось понять, на что я способна как ведьма. И порепетировать бой с Музой, которую я предчувствовала заранее. И готовилась убивать очень, очень медленно.

Я пережала вену на левом локтевом сгибе, вызывая Пламя, и тряхнула рукой, позволяя ему жидким серебристо-черным огнем стечь по предплечью и собраться в ладони символом — знаком бесконечности. Древним ведьминым вызовом на поединок. Подняла руку и тихо сказала:

— Вызываю.

Уложенная на бок «восьмерка» заискрила в предвкушении. А Нимфа посмотрела презрительно и выплюнула:

— Ты не ведьма, детка. Ты шавка подзаборная. Куда пнут — туда и летишь, когда велят — тогда и тявкаешь, на кого покажут — того и рвешь.

Я проглотила оскорбление с неизменной улыбкой и с достоинством парировала:

— Я не шавка, уважаемая. Я крайне редкое, очень породистое и весьма дорогостоящее… существо. Которое может позволить себе не каждый Круг. И родословная моя не вызывает сомнений, в отличие от вашей, — и припомнила досье: — Двенадцатая ведьма в потухшем роду, мать — не разгоревшаяся ведьма, отец — человек. Я-то в своем роду — седьмая разгоревшаяся, с наследственной силой и потомственной магией из родового источника, а не с украденными объедками из чужих «углей».

Да, Нимфа пошла за Ехидной не за знаниями, а за силой. Ведьмы из потухших родов — первые после долгого перерыва — априори слабее тех, кто питался от никогда не угасающего родового источника. И чем дольше перерыв — чем больше в роду поколений людей — тем слабее случайно разгоревшийся маг.

Удар попал в цель.

— Принимаю вызов, — процедила она зло и протянула руку.

Одно кольцо «восьмерки» обернулось вокруг моего запястья, второе — протянулось к сухому запястью моей соперницы. Лицо — моложавое, едва ли тридцать дашь, а вот руки старые, морщинистые. «Восьмерка», связав нас, задрожала, замерцала серебристо-зеленым и растаяла, сотворив полог невидимости, поглощающий опасные заклятья из тех, что пролетают мимо цели. И мы закружили друг около друга. Ведьма не спешила покидать «метлу», явно и небезосновательно полагая свое преимущество. А я…

А у меня долго не было практики полетов, и я могла свалиться со своего насеста в любой момент. Но душа требовала риска. Экшена. Нервов. И я тоже не спешила спускаться на крышу. Только крепче обхватила ногами подушку, наблюдая за соперницей и ожидая ее первого шага.

Туча уже затянула вечернее небо, поглотив последние лучи заходящего солнца, и снова начал накрапывать дождь, но мы его не замечали. Мы готовились.

— Как ты одолела свой страх? Как решилась?

И моя противница тоже вызвала свое Пламя — темно-зеленое, трепещущее на ветру охапкой поздней травы, цветущее черными искрами тьмы. «Веник» — как мы в шутку называли Пламя ведьм растительно-животной сферы.

— Нужда.

За ее руками я не смотрела. Я считала пульс. Все обманчиво — руки, глаза, голос, лишь сердце никогда не лжет. И меня давно научили угадывать и предсказывать удар — и заклятье — по частоте пульса. Чем он выше и чаще, тем больше расход сил — и тем понятнее, что вот-вот полетит в мою сторону.

— Нужда… — повторила Нимфа задумчиво и молниеносно атаковала.

Я неуклюже увернулась от зеленого комка искр, вильнув влево. И сразу же ушла в низкий «штопор», избегая раскрытой змеиной пасти. Едва не затормозила о крышу, кое-как выровняла «метлу» и снизу врезала параличом. Нимфа насмешливо хмыкнула, резко взмыв вверх и пропуская серебристо-черный комок молний, и снова ударила. И снова. И снова.