выбил кормовой каземат 6-дюймового орудия, затем последовали восемь 6-дюймовых сommon попаданий, и даже этот последний натиск противника экипаж крейсера отбил».

Козлов, оказывается, сотворил после данного боя новую реальность и периодически возвращался в нее и писал доклады. Данная реальность отражена у меня в книгах, посвященных маркизу Ито.

Смотреть главному герою — Бурлакову надоело, и он, попросил сам встать на капитанский мостик одного корабля. Им оказался «Память Азова»:

«Бурлаков слушал и наслаждался свежим морским воздухом, палубой из красного дерева под ногами, образцово натянутым такелажем корабля и работой матросов на палубе. После короткого, но яростного боя под Чифу между Русским и Японскими флотами эскадры разошлись, и адмирал Макаров, испросив монаршего разрешения, перевооружил корабли, по своему разумению, не беря в расчет мнение умников из-под Шпица. В частности, красавец крейсер 1-го ранга "Память Азова" был его волей перевооружен на десять отличных 8-дюймовых/35-калиберных орудий, размещенных одна в носу, другая в корме, четыре на спонсонах и четыре в казематах. Орудия ближнего боя были представлены двадцатью 47-миллиметровыми/43-калиберными орудиями. Остаток водоизмещения в сто тонн были потрачены на улучшение бронирования орудий главного калибра. По мысли адмирала Макарова по 125 снарядов на ствол для крейсера со скорострельностью два выстрела в минуту было много. Решено остановиться на 60 выстрелах на ствол, так как часть орудий стрелять не будет так как будет находиться на стороне противоположной вражеской, часть будет повреждена, а снаряды и заряды останутся. Снарядов на борту будет шестьсот, что достаточно для любого противника, а ведь их надо обслуживать и периодически порох в них менять. Также имелась сотня тяжелых, 133-килограммовых снарядов, на дальности до сорока кабельтовых. 8-дюймовые орудия фактически превращались в 10-дюймовые, и крушили более мощного противника, видно в этом и состояла хитрость Степана Осиповича. Аппаратов для пуска самодвижущихся мин было решено оставить лишь один, для потопления пароходов с контрабандой или добивания агонизирующего крейсера противника.

— Ты всё это сам придумал? — Чухнин поинтересовался у Василия Васильевича.

— Конечно, придумали же японцы построить броненосный крейсер «Асама» чуть раньше на пять лет, и отправили его в этот морской квадрат, мне необходимо было хотя бы подготовиться к встрече, сегодня 14 июля 1897 года».

Враг тоже не дремал и был в готовности постоять за себя: «Прогуливающийся по мостику "Асамы"

Kaigun daisa Симадзаки Еситада стал рассматривать русский крейсер в бинокль. Он подумал: «Это один из тех наглецов, которые нанесли оскорбление флоту микадо при Чифу. Только что выигранную войну с Китаем, превратили в банальный захват Кореи, с которой до поднятия уровня Мирового океана на 200 метров мы были единым целым! Это наша земля. Подъем национального духа и экспансию на континент заткнули сорока миллионами золотых рублей, но мы их не проели, не пропили и не растратили на роскошь. Наша роскошь — лаконичная мощь новыхкораблей. Мы построили мощный флот из таких красавцев как броненосцы, которые стоят в базе Сасебо и шести броненосных крейсеров, фактически броненосцев 3-го класса, которые по своим техническим характеристикам и оригинальным решениям превосходят наголову все устаревшие рангоутные крейсера русских. Им пора понять, что грядет новый век, век мощи японской империи».

У Симадзаки брат погиб в том бою при Чифу. Он был на крейсере "Чиода" в тот момент, когда туда попал 12-дюймовый снаряд с "Николая I" и отправил того в нокдаун».

Перейдем непосредственно к бою: «Прошла минута, и сразу два японских снаряда попали в "Память Азова". 8-дюймовый ухнул на полубак, в район носового клюза якоря. Все согнул, исковеркал и рассыпался на миллион мелких, словно вулканический песок, осколков.

— Здорово приложило, — сказал находящийся рядом боцман Дудин, — но взорвался снаряд практически сразу на обшивке, знать япошка фугасами стреляет.

Второй 6-дюймовый ухнул в грот-мачту и силой взрыва снес ее, издали это выглядело эффектно, но боевая ценность «Памяти Азова» не пострадала.

— Избавляемся от всего лишнего, — сказал Чухнин первому помощнику, — я давно предлагал снять рангоут, и весу бы освободилось тонн пятьдесят, и целей для фугасов противника было бы меньше.

Симадзаки Еситада в бинокль увидел, как рухнула грот мачта русского броненосного фрегата и на полубаке, было, зачинался пожар. Лицо его не выдавало ни чего, а в душе все ликовало, наконец, то комендоры пристрелялись, наконец, то сейчас последуют и другие попадания. Но второй помощник доложил о попадании русского снаряда, что он натворил бед, пробил бронепояс и вызвал пожар. Перед Еситада стоял выбор оставить корабль на прежнем курсе, или отойти подальше, а то возможны следующие пробития с более тяжелыми последствиями. Но дух самурая победил осторожность и Симадзаки решил остаться, он посчитал попадание случайностью, да еще эти гайдзины стреляют одновременно и 6-дюймовыми и 8-дюймовыми орудиями, так как планы перевооружения на единый калибр были ему не известны.

— Воистину если Господь хочет покарать кого, либо, он лишает его разума, — вспомнил самурай поговорку, произнесенную английским наблюдателем. На японском флоте они были повсюду, словно это не японский флот, а филиал Royal Navy, только военный советник с его корабля убыл с дизентерией, а нового прислать не успели и Еситада обрел самостоятельность, за которую сейчас как расплачивался, так и наслаждался».

Всё хорошее, когда бы ни было, заканчивается и у данного столкновения тоже произошел финальный аккорд: «Время 10 часов и 56 минут. Дистанция составляет всего 17 кабельтовых, а это для морского боя, словно выстрел в упор. Снова бортовой залп шести 8-дюймовых орудий «Памяти Азова», на этот раз японский крейсер развернулся не носом, а уже под 45-градусов, и на нас, видит Чухнин, уже наводились 6-дюймовые орудия левого борта, да и башня главного калибра заканчивала разворот, и сейчас направит два своих дула в нашу сторону. Наши снаряды накрыли цель, а один направился в носовую башню, пробил 6-дюймовую броню, выкованную по методу Гарвея, зацементированную и закаленную, и там взорвался, вместе с оставшимися двадцатью зарядами, это был настоящий вулкан. Все артиллеристы носовой башни испарились, а их души направились к Аматэрасу. Носовая часть «Асамы» была разрушена, мостик снесен, шлюпки, кран-балки, все полетело в разные стороны. Единственный из уцелевших офицеров на корабле отдал приказ переменить курс и убегать от русского корабля, благо машины были в исправности и даже в таком разрушенном состоянии броненосный крейсер был отличный ходок».

После самостоятельного выполнения боя на «Памяти Азова», Бурлакову был поручен «Варяг».