– Уж точно не за Джилл Стайн.

По правде говоря, я и сама еще не решила за кого.

В машине мы не разговаривали. Каждый раз, когда Тэо тормозил на светофоре или чтобы пропустить пешехода, напряжение между нами росло. А когда он чуть не проехал наш поворот, я просто взорвалась. Мне вдруг стало ясно, что я постоянно на него зла, бог знает почему.

Припарковавшись возле дома, он не стал выходить из машины.

– По какой причине ты вела себя как сука? Еще и в присутствии родственников?

Раньше он никогда не употреблял этого слова, по крайней мере по отношению ко мне. Я вроде и понимала, что получила по заслугам, и в то же время ужасно обрадовалась, что он меня обругал и мне есть к чему прицепиться.

– Не смей меня так называть, урод!

Я выскочила из машины и захлопнула дверь. В квартиру ворвалась, чувствуя, как в груди колотится сердце – от тревоги и в то же время от возбуждения. Кто знает, что теперь будет?

Но когда Тэо зашел в спальню, вид у него был виноватый. Какое разочарование!

– Я не должен был тебя обзывать, – сказал он, стоя в дверях. – Это неправильно. Мне было неловко, что все произошло в присутствии твоих братьев, и я разозлился, что ты меня не поддержала. Но каждый имеет право на свои политические убеждения. Наверное, нам стоит больше обсуждать выборы. Я даже не говорил тебе, за кого собираюсь голосовать.

Слушать его рассуждения о предстоящих выборах, да что может быть хуже? Я не могла его выносить и в то же время понимала, что злиться на такого порядочного человека просто несправедливо.

– Тэо, прости, но я не хочу больше с тобой встречаться, – сказала я. – Дело не в Джилл Стайн. Ты прекрасный человек. Просто у нас не складывается.

Он шагнул в комнату.

– Мне кажется, все еще можно исправить.

– Сомневаюсь.

– Лея… – На секунду мне показалось, что он сейчас заплачет. – Я хочу создать с тобой семью. Мы же так и планировали.

– Знаю. – Я окинула его взглядом. Такой серьезный, положительный. Мне было его жаль, но жить с ним я не хотела. – Но я с тобой несчастлива.

– Не понимаю, чего тебе еще нужно, – выплюнул он, уже не расстроенный, а злой. – Отношения не для того заводят, чтобы стать счастливыми. Счастье ищут в себе. А партнер нужен, чтобы поддерживать тебя и вместе строить будущее. Ты как будто ждешь, что появится какой-то волшебник и решит все твои проблемы, но ты должна справиться с ними сама. Может, отношения у нас и не простые, но они здоровые и настоящие.

«А еще унылые и бездушные, – хотела ответить я. – Мы никогда не смеемся».

– Извини, я считаю иначе.

– Что ж, – усмехнулся Тэо. – Видимо, мы очень разные.

Я вскинула бровь.

– Все началось с «Холостяка». Надо было сразу понять, что проблема серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Ты любишь реалити-шоу, любовные истории, всю эту сентиментальную пропаганду. Нам даже музыка нравится совершенно разная. Я пытался познакомить тебя с моей, но тебе явно было неинтересно. Ты вообще никогда не интересовалась тем, что для меня ценно. Ты слишком зациклена на себе.

– Вряд ли мы расстаемся из-за разных музыкальных вкусов.

– Я совсем не это сказал, – возразил Тэо. – Ты никогда меня не слушаешь.

Я сняла студию на Портер-сквер. В дни, когда у меня не было занятий, вставала рано и подолгу бродила по зеленым улицам Кембриджа. Высокие кирпичные здания, просторные, увитые плющом частные дома с палисадниками и вывесками «Хилари» и «Берни». Ни одного плаката с предвыборной агитацией Трампа. По выходным я писала – либо дома, либо в какой-нибудь из кофеен на Портер и Гарвард-сквер. Жила прямо как в Мэдисоне, только без творческого семинара, без разговоров с другими начинающими писателями и посиделок в «Сити-баре».

Зато теперь у меня была Сара из Нью-Йорка. С которой мы общались только по телефону и электронной почте. Каждое утро, открывая файл с текстом, я словно писала ей письмо.

Звонить Чарли мне не хотелось. Но иногда я воображала, как приезжаю в Мэдисон и случайно сталкиваюсь с ним. В магазинчике на Ист-Джонсон или возле Норрис-корт – прохожу мимо, а он курит, прислонившись к стене, как всегда делал, когда ждал меня. Я представляла, как он улыбается, увидев меня, и мы оба начинаем смеяться и бросаемся друг к другу. Все вспоминала, как он обнимал меня, я утыкалась лицом ему в шею, а его волосы щекотали мне щеки.

Временами мне представлялось, что я встречаю Фэй и она сообщает мне, что Чарли умер. Пыталась вообразить, что бы я почувствовала в таком случае. Но ничего не получалось.

Я вернулась в Тиндер. На этот раз вела себя разборчивее, но оказалось, что мужчины в большинстве своем отношений не ищут, притом даже те, что клянутся, будто мечтают о семье и детях. Тогда я решила попытать счастья в Хинж. Публика оказалась все та же, правда, там мужчины вначале вели себя повежливее. Однажды я встретилась с парнем, который по сообщениям показался мне ничего. Мы выпили по стаканчику в «Кристофере» на Портер-сквер, обсудили работу, любимые книги. Мне уже лучше удавалось поддерживать легкий, ни к чему не обязывающий треп. Не то чтобы между нами пробежала искра, но он забавно шутил и приятно улыбался. Вскоре бар стал закрываться, и он сказал:

– С тобой так хорошо. Понимаю, сегодня среда, но, может, выпьем еще в баре напротив?

Пошатываясь, мы вышли на улицу. С неба сыпались огромные, как в мультфильме, снежные хлопья, и Масс-авеню блестела, как глазированная.

В «Эбби» парень вдруг начал постоянно проверять телефон и как-то притих. Я не обратила на это внимание, но, когда мы вышли из бара, он вдруг поспешно распрощался и исчез в темноте. Не обнял на прощание, не сказал: «Спасибо за вечер». И больше ни разу мне не написал. Я не понимала, что сделала не так. Перебирала в памяти каждое сказанное слово, гадая, почему же он удрал.

А где-то через месяц, в воскресенье, увидела его на Масс-авеню, неподалеку от того места, где мы тогда сидели, под ручку с женщиной. Они, смеясь, выгуливали собачку на поводке. У женщины на груди висел ребенок в слинге. А парень так демонстративно смотрел мимо меня, что я внезапно поняла: он женат.

И таких в приложениях для знакомств было множество. Женатых, в отношениях – в общем, несвободных.

Как-то ночью я решила написать в Фейсбуке Питеру.