пятницу вечером. Фред оказался видным рано поседевшим мужчиной в хорошем костюме. На вид ему было лет тридцать пять, как и самой Джейд. Она никогда не рассказывала, как он выглядит, и я представляла какого-нибудь страшного уродливого мужика. На деле же он казался вполне успешным состоявшимся человеком. Встреть я его на улице, точно обратила бы внимание. Еще бы, высокий же.

– Извините, что беспокою вас так поздно, – сказал он, когда я открыла дверь, хотя было только семь вечера. – Джейд дома?

Говорил он с британским акцентом. Об этом Джейд тоже не упоминала.

Мне все это было знакомо – извинения, обезоруживающе мягкая настойчивость, взгляд глаза в глаза.

– Ее нет, – ответила я, хотя Джейд сидела в своей комнате.

– Понятно, – покладисто кивнул он. – Я просто увидел ее машину и решил заскочить. Извините, что ворвался в вечер пятницы и помешал отдыхать.

– Все в порядке.

– Вас не затруднит передать Джейд, что мне нужно кое-что с ней обсудить? Это по поводу состояния здоровья моей матери. Думаю, она бы хотела быть в курсе. Кстати, я Фред. – Он виновато улыбнулся, как бы предполагая, что я слышала о нем не самые приятные вещи.

– Я передам, – пообещала я.

Проводив его, я пошла к Джейд и рассказала обо всем. Она притянула колени к груди.

– Он только что был здесь?

– Ага.

– Боже. Прости, что тебе пришлось с этим разбираться.

– Что там с его мамой?

– У нее диагностировали рак. Он считает, я из-за этого могу к нему вернуться.

– Ты не думала получить запретительный ордер? – спросила я, ведь именно это мне советовали сделать друзья.

– Я адвокат по разводам, – отрезала Джейд. Со страхом она уже справилась. – Мне нужно думать о репутации. Я постоянно защищаю жертв домашнего насилия. И если узнают, что меня саму преследует козел-бывший, это мне на пользу не пойдет. К тому же я в суде работаю. И каждый день со всеми этими людьми вижусь. Блин, да они к нам в гости отмечать нашу помолвку приходили.

– Думаешь, они не поймут?

В ее глазах вспыхнула ярость.

– Херню творил он, а оправдываться перед коллегами буду я? Я слишком долго в поте лица добивалась такого положения, чтобы сейчас все просрать.

Именно знакомство с Джейд придало мне сил не отвечать Чарли и Фэй. Я скучала по нему. Злилась на него. И постепенно училась проживать эти два чувства одновременно.

Потом я обнаружила в Фейсбуке, что всего через месяц после нашего расставания Чарли нашел новую девушку – снова аспирантку, невероятно симпатичную длинноволосую брюнетку. Я рыдала несколько недель. По десять раз в день пересматривала их фотографии.

Через некоторое время я начала ходить на свидания. Наступила эра Тиндера, и я часами пролистывала страницы кандидатов в поисках кого-нибудь похожего на Чарли или, наоборот, настолько на него не похожего, чтобы я и думать о нем забыла.

Я не желала терять времени даром и задавала на первом свидании неудобные вопросы. «Твои родители счастливы вместе? Ты употребляешь наркотики? У тебя нет депрессии?» Нормальные спутники натянуто хихикали и пытались вырулить на более подходящие темы вроде любимых сериалов, странные типы радостно отвечали. Обычно свидания заканчивались сексом, и каждый раз меня ждало разочарование. Только изредка все получалось классно, и я начинала убеждать себя, что парень мне реально нравится. Отношения продолжались пару недель и заканчивались, как правило, эсэмэской. А иногда парень пропадал после секса, и это больно било по самооценке, даже если он мне не нравился.

Я маялась от тоски, но совсем не так, как в Мэдисоне. Там у меня было ощущение, что я не контролирую ситуацию, будто на огромной скорости мчу в машине за миг до аварии. Я не понимала, что происходит, и каждый день ждала, что случится что-то ужасное. Ощупью пробиралась в темноте в отчаянной надежде выбраться на свет. Сейчас же вокруг меня было светло, я шла с открытыми глазами и ясно видела происходящее.

Во время секса я словно освобождалась от себя. В постели мужчин понять было проще, чем в остальных сферах жизни. Они честно говорили, чего хотят, что чувствуют. Некоторые были ласковыми и нежными. Твердили, какая я красивая и интересная, как они хотят доставить мне удовольствие, как рады, что меня встретили. А некоторые вели себя грубо и говорили ужасные вещи. С мерзкими мне даже больше нравилось, с ними проще получалось исчезнуть – отрешиться на время от мыслей и отдаться ощущениям. Я всегда на все соглашалась. Никогда не отказывала.

А утром все заканчивалось. Мы снова становились едва знакомыми людьми. Вне зависимости от того, каким вышел секс. И после я целый день ждала, напишут мне или нет. Я ненавидела ждать сообщения. Слишком много времени на это потратила.

Временами я встречалась с Робби. Ездила к нему. Он по-прежнему жил в той же квартире в Уотертауне с теми же постерами на стенах, жеваным коричневым бельем на кровати и маленьким голубым бонгом на столике. В шкафу над раковиной всегда наготове пачка хлопьев, в холодильнике – пакет молока. Робби все так же одевался, все так же пах, по-прежнему работал в доме престарелых. Мы курили траву и в обнимку смотрели кино с его компьютера. Иногда вместе засыпали. Я всегда оставалась у него на ночь. А по утрам рассказывала, с каким очередным ублюдком встречалась, он же хмурился, злился и спрашивал, «почему я с собой так поступаю».

– Никак я с собой не поступаю, Робби, – заверяла я. – Меня все это не трогает.

Однажды я написала ему, но он не ответил, как обычно, «Приезжай!», а вместо этого позвонил.

– Думаю, нам лучше больше не встречаться, – сказал он в трубку. – Я много размышлял о наших отношениях и решил, что мне стоит сдать назад.

– Сдать назад?

– Каждый раз после нашей встречи мне еще неделю фигово. Из-за этой дружбы, или как там назвать наши отношения, у меня вечно дерьмовое настроение. И продолжается это уже много лет.

В то же мгновение меня придавило чувством вины. Как жестоко и эгоистично я себя вела. И это по отношению к единственному человеку, который никогда меня не обижал. От мысли, что теперь уже ничего не исправить, на душе заскребли кошки.

– Робби, прости меня, пожалуйста.

– Да все нормально, – беззлобно отозвался он. – Просто мне нужно немного побыть одному.

– Я очень понимаю.

– Наверно, я лучше тебя заблокирую, чтобы ты не писала. Это я не из вредности. Я на тебя не злюсь, и ты мне очень дорога, Лея. Но мне пора двигаться