— Друг Алисы работает на нашего конкурента? — удивляется Денис.

— Да, но не в этом дело, — отмахиваюсь я. — Они давно не общались. Мы вместе обедали, и тогда я впервые заметил особое поведение Алисы. Головин из какого-то неблагополучного района, он только начал подниматься в своей карьере и да, деньги у него появились, но по его повадкам было видно, что он, скажем так, родился не в богатстве и золоте. На контрасте его поведения и поведения его жены я явно увидел, что Алиса держится совершенно иначе, только осознал я это намного позже. Раньше я так не анализировал девушку.

— Слушай, она же на приёме у Ромы держалась как рыба в воде, — подтверждает Новиков, хмурясь.

— Именно, Дэн. Да, она знает, что такое недостаток денег, во всяком случае на их количество ей точно плевать, но росла девушка при них. Я бы даже сказал в высшем обществе. Алиса прекрасно знает, как и на что нужно потратить финансы, чтобы выглядеть не просто эффектно, а наравне с богачами, и с последними она ведёт себя изумительно, умеет держать удар.

Я замолкаю, пытаясь переварить выводы, которые только что сделал.

— А ты знаешь каких-нибудь богатых Шведовых? — подаёт голос Денис спустя нескольких минут молчания.

— Нет, даже не слышал никогда. Но мы можем просто о таких людях не знать. Чисто физически знать каждого невозможно.

— Тём, а может это вовсе не её настоящее имя? — выдаёт Новиков неожиданную гипотезу.

— Ты серьёзно? — скептически спрашиваю я. — А зачем ей выдумывать?

— Не знаю, зачем выдумывать именно ей, — с нажимом произносит друг. — Но есть тысяча и одна причина скрывать свою истинную личность. Да те же преступники постоянно так поступают.

— Она не похожа на преступницу, — прерываю я Дэна, перебивая.

— А на кого похожа? — не успокаивается Новиков. — Подожди, ты же видел её документы, да?

Я невольно хмурюсь, пытаясь вспомнить, видел ли я её паспорт хоть раз, но тщетно, и друг это замечает.

— Артём, ты же такой дотошный, да тебя в офисе иногда ненавидят за твою педантичность в работе, а с Алисой… — Денис резко осекается, неожиданно что-то осознав, его взгляд становится изумленным. — Да ладно! Тём, так ты правда влюбился! Обалдеть! Ты влюбился, поэтому ведёшь себя по отношению к ней по-другому.

— Ладно, — я принимаю решение, не обратив внимания на выпад друга. — На выходных день рождения у мамы. Она ждёт нас с Алисой вдвоём. Думаю, напрямую девушка мне ничего не скажет, но её паспорт я постараюсь найти.

— Пустишь её в свой дом, не будучи уверенным в её настоящей личности?

— Во-первых, уже пустил, а, во-вторых, если бы она хотела мне навредить, уже бы это сделала, у неё было множество возможностей. Я не верю, что она преступница. На следующей неделе ещё и Ленина свадьба, где мы тоже должны появится вместе. Надеюсь, к этому моменту Андрей дополнит картину.

Алиса (40)

Целый месяц Артём мне не звонит и никак иначе со мной не связывается. И всё это время я хожу потерянная. Именно этого я и добивалась, и теперь должна радоваться, но вместо этого испытываю совсем другое: больно от того, что я причинила Артёму, больно от того, что я причинила сама себе.

Наташа и Феликс замечают моё состояние, пару раз пытаются выведать что же всё-таки случилось, но не получают от меня вразумительного ответа, хотя я думаю, они прекрасно догадываются, в чём дело. В школе я задерживаюсь допоздна, зачастую ухожу последней и закрываю учреждение. Прихожу домой и пытаюсь рисовать, но ни одна из моих работ мне не нравится, в итоге под утро они все оказываются в мусорке.

Кошмары возобновляют своё действие с новой силой, теперь мне снится не только, как избивают меня, а ещё и то, как я смотрю на избиение Артёма и абсолютно ничего не могу с этим поделать, ни прекратить, ни проснуться…

Один раз даже приснилось, будто Скворцова застреливают у меня на глазах. После того сна я не ложилась в кровать три ночи подряд, боясь повторения.

Из-за недосыпа начинаю ошибаться на работе. Коллеги прекрасно это видят, но не ругают меня, а спокойно исправляют, не говоря ни слова. Лучше бы они накричали на меня, пригрозили увольнением и заставили бы взять себя в руки, чем с пониманием относились к ошибкам по причине личной драмы.

Я уже начинаю мириться с тем, что мы с Артёмом закончили спектакль и попрощались навсегда, как одним вечером после своего последнего занятия вижу на дисплее телефона его имя. Трясущимися руками принимаю вызов и подношу трубку к уху.

— Алиса? — произносит он совершенно нейтрально, чем меня удивляет, я ожидала услышать холодный равнодушный тон.

— Да, Артём, — ровно отвечаю.

— Ты сказала, что выбор за мной, — напоминает мужчина наш последний разговор с ним. — Я хочу, чтобы мы доиграли спектакль.

— Хорошо, — кратко отвечаю я.

— Тогда завтра днём мы с тобой идём на день рождения моей мамы, — распоряжается он так, будто между нами не было ни того разговора в аэропорту, ни в целом поездки в Сочи, кажется, мы и правда вернулись к изначальным правилам игры, — время сброшу сообщением чуть позже.

— Хорошо, — также отвечаю ещё раз, и он отключается, не прощаясь.

Что это было? Почему он передумал? Может мне нужно было отказаться?

Прислушиваюсь к своей интуиции, но она молчит.

* * *

Артём заезжает за мной в три часа дня. Вижу его машину в окно, но никак не могу заставить себя выйти. Понятия не имею, чего именно ожидать от сегодняшнего вечера. Мы должны выглядеть влюблённой парой, какими были, когда Тёма знакомил меня со своими родителями больше месяца назад. Я совсем не уверена, что получится, учитывая слишком запутанные отношения между нами.

Три пятнадцать.

Больше я себе точно не могу позволить задерживаться, иначе это будет моветоном, но и заставить себя сдвинуться с места я тоже не могу. Толчком становится звук приходящего сообщения на телефон от Артёма, и я, наконец, собравшись с силами, выхожу из дома, не забыв захватить конверт, размеров с листок бумаги.

Сегодня на мне совершенно невинное белое платье в пол на бретельках и босоножки на невысоком каблуке. Артём в бежевых брюках и белой рубашке. Осматривая его уже в машине, я усмехаюсь тому, что мы опять, не сговариваясь, оделись в тон друг друга.

— Привет, — кратко здоровается он и выезжает со двора.

— Привет, — также отвечаю я, не представляя, о чём сейчас с ним разговаривать.

Разглядываю его: за месяц не изменился, разве что пролегли более глубокие синяки под