Сын молча смотрит, как она трижды тычет пальцем в клавиатуру и ждет.

– Полицию, пожалуйста.

Через несколько секунд Блейк начинает дышать с присвистом. Грейс берет с полки ингалятор и протягивает ему, продолжая ждать ответа.

– Да. Добрый вечер. Звоню, чтобы сообщить о находке ножа с пятнами крови…

– Кролики, – бормочет Блейк.

– Что? – Грейс опускает трубку.

– Кровь кроликов.

– Как это?

Ответа нет.

– Как, Блейк?

Он хватает джем и выходит из кухни без ножа. Господи, кролики. Звучит достаточно бредово, чтобы быть правдой. На участке Евы, наверное, много кроликов. Блейк мог ловить их, разделывать и готовить на ужин. Грейс ясно представляет, как происходило его обучение. Ох уж этот умелый и бесчувственный Эрик. Она надеется, что Чарли ничего не видела. Грейс кладет нож обратно в кастрюлю. Она вернет его Эрику при следующей встрече. Нож точно его. Грейс не звонила в полицию, она набрала три нуля и говорила в молчавший телефон. Грейс смотрит на грязные тарелки. Пусть подождут. Она устала, словно проделала трудный путь и оказалась в гораздо лучшем месте, но пока еще не понимает, где находится.

Мартин возвращается в девять с большой упаковкой шоколадных рулетов в руках, но к тому времени дети уже спят. Они садятся на кухне и берут по рулету. Мартин заваривает чай, а Грейс рассказывает ему об улучшении состояния Соррель.

– Слава Богу. – Мартин протягивает ей кружку. – Какой жуткий тип. А я-то думал, что знаю его. Мы стараемся видеть в людях только хорошее. Он на этом сыграл и всех одурачил.

«А я думала, что знаю тебя. – Грейс смотрит на мужа поверх своей кружки. – И тоже верила в лучшее, а ты меня обманул». – Она отхлебывает чаю.

– Чарли сегодня начала расспрашивать меня о нас.

– И?

– Стушевалась и сразу перестала.

– А что бы ты ответила?

– Трудно сказать. – Грейс заворачивает нетронутый рулет в фольгу. – Очень не хочется ее расстраивать.

Мартин подходит к окну. Грейс глядит на знакомые завитки на его макушке, только теперь они реже, чем когда они познакомились, и тронуты сединой. И сутулится он сильнее.

– Неделю назад я получил письмо из издательства с предложением читать лекции по писательскому мастерству в университете Хараре. Полный учебный год, высокая зарплата, – не оборачиваясь, говорит Мартин. – Они надеются, что сработает магия этого места и я смогу закончить свою книгу. Университет предложил оплатить перелет и проживание.

Он возвращается к столу, садится рядом с Грейс и берет ее за руку.

– Все собирался с духом, чтобы спросить. Как ты смотришь на то, чтобы поехать всем вместе?

Грейс могла бы пройти по этим улицам с завязанными глазами. Она как свои пять пальцев знает людей, свет фонарей, палисандровые деревья, трущобы, машины на дорогах, шум и драки, танцы под открытым небом – весь этот дивный город. На мгновение она представляет себя в деревне, где жили ее бабушка и дед, вдыхает запах сухой земли, цветущих эвкалиптов и жареной кукурузы. Она ясно видит тамошнее небо. Ее сердце могло бы раскрыться под этими бескрайними небесами.

– Ты, конечно, поедешь.

– Мы могли бы найти хорошую школу для ребят. Им там очень понравится.

– Они уже ходят в хорошую школу.

Мартин сжимает ее руку.

– Я хочу все исправить, Грейс. Мы познакомились в Африке. Год, проведенный там вместе, что может быть лучше?

Грейс с силой выдергивает руку.

– Год врозь.

Мелисса

– Я тебе запрещаю. Иззи это дело не должно коснуться. До суда еще далеко. – Подбородок Пола покрыт рыжей щетиной, под ногтями грязь. Он сидит по ту сторону стола и кажется каким-то маленьким, раздавленным. Прошло всего четыре недели, но с виду он постарел как минимум на год. Пентонвильская тюрьма – совсем другой мир, в котором ему властвовать не дано. – Скажи ей, что я справлюсь сам.

Мелиссе не хотелось сегодня приезжать, но она обещала дочери.

– Она уже обдумывает заявление и очень ждет возможности его зачитать, ночами не спит. Твое разрешение обязательно.

– Я не хочу, чтобы она светилась перед журналистами – Пол легонько ударяет кулаком по столу. Не так громко, чтобы услышал надзиратель, но достаточно, чтобы заставить Мелиссу дрожать. – Я им не верю, они сорвутся с цепи, как только почуют кровь. И это может плохо на ней отразиться.

Пол очень нервничает. Мелисса тоже не хотела вмешивать Иззи, но та настояла, и она согласилась попросить у Пола разрешения. Когда его осудят, что наверняка произойдет, Иззи будет важно знать, что она сделала все возможное, чтобы помочь отцу.

– Это необычная просьба, но адвокат готова сделать исключение. Она считает, что судья разрешение даст. Не хватает только твоего согласия.

Пол похудел, его кадык судорожно дергается.

– Ее будут допрашивать?

Мелисса качает головой.

– Она даже в зале суда не появится. Она огласит заявление по видеосвязи и сразу же уедет. Этого ей достаточно.

Пол морщит лоб, взвешивая за и против, оценивая риски и выгоды.

– Меня все равно отпустят, у них нет прямых доказательств, потому что я этого не делал.

Мелисса молча смотрит на него. Пусть верит во что хочет, это ничего не изменит.

Пол через стол приближает свое заросшее щетиной лицо к лицу Мелиссы.

– У них нет улик, кроме тех, что Соррель обнаружена в нашем сарае, а ее диадема – в моей машине.

«Этого более чем достаточно», – думает Мелисса, но молчит. Соррель могла бы рассказать полиции больше, но требуется время. Грейс говорит, что у малышки не полностью восстановилась речь и вспомнить она пока ничего не может. Надзиратель смотрит на часы, потом переводит взгляд на Мелиссу и Пола: вот-вот прозвенит звонок.

– Иззи просто хочет тебе помочь, – говорит Мелисса и встает. – Я скажу, что пыталась тебя уговорить, она расстроится, когда узнает…

– Хорошо, только это заявление, ничего больше, – перебивает Пол, свирепо глядя на нее. Странно, он пытается угрожать ей даже в тюрьме.

Мелисса выходит. Она выполнила данное Иззи обещание, это главное. С Полом они не увидятся до суда, а ее дочь хоть немного успокоится.

Тем же вечером она звонит в приют. Трубку берет Карен, в ее голосе звенит радость – есть хорошие новости. Лине разрешили остаться в Англии. Ее дом в Сирии находится в зоне боевых действий, а родных не осталось. Обе эти причины послужили основанием того, чтобы ее не высылать.

– Какое замечательное известие! – впервые за весь день улыбается Мелисса.

– Я ее разыщу, она сейчас отдыхает.

Через несколько минут в трубке слышится застенчивый голос Лины.

– Как ты? – Девушка на двадцатой неделе беременности, но редко об этом