Головы поворачиваются в сторону Мелиссы. Она старается не заплакать. Синяки уже немного поблекли, но на месте рваной раны на щеке хорошо заметен неровный розовый шрам. Хирург хорошо поработал, но такой дефект скрыть не просто. Мелисса неподвижна. Она пыталась оградить Иззи от того, что творил с ней Пол, но дочь наверняка все знала. Ей хочется вскочить и броситься к Иззи, но придется подождать еще несколько минут.

Снова говорит защитница, все поворачиваются к ней.

– Спасибо, Изабелла, – произносит она и кланяется судье. – Вопросов больше нет.

Защитница садится на место. Ее шелковая блузка немного выбилась из юбки, безупречная короткая стрижка в легком беспорядке. Судья что-то говорит о перенесении слушаний и дополнительных доказательствах, но Мелисса не вникает в его слова, ее мысли заняты Иззи. Через несколько минут судья покидает зал. Шепот вокруг нарастает, его волны шумят, как морской прибой. Мелисса подхватывает пальто и сумку. Ей хочется как можно скорее оказаться рядом с дочерью, поэтому она упускает момент, когда ее ищут глаза Пола, и видит лишь дверь, закрывающуюся за ним и его конвоиром.

Иззи в комнате в другом конце коридора. Она выглядит иначе, чем девочка на экране. На самом деле Мелисса никогда не видела ее такой. Иззи кажется совсем маленькой и совершенно растерянной. Она боязливо оглядывается по сторонам, будто зашла далеко в лес и не представляет, как выбраться. Она больше не выступает в суде и не пылает праведным гневом. Она уже не уверенный в себе подросток, а просто перепуганная девочка, прошедшая через годы страданий. Осознание этого накрывает Мелиссу словно ледяная волна, но тонуть ей нельзя – дочь нуждается в ней как никогда. Сотрудница из программы защиты свидетелей обнимает Иззи за плечи, шепча, что она молодец и храбро себя вела, но та, похоже, ее не слушает. Заметив мать, она улыбается, бежит к ней и крепко обнимает. Мелисса наклоняется к дочери.

– Прошу прощения, миссис Чорли-Смит.

Помощница адвоката, усталая женщина, которую Мелисса мысленно пожалела, входит вслед за ней.

Мелисса оборачивается.

– Мне нужно отвезти дочь домой. Она очень переволновалась.

– Я быстро. В ближайшее время Иззи вызовут в полицейский участок для беседы с женщинами-судмедэкспертами. – Она понижает голос. – Возможно, ей придется пройти осмотр. – Энергичный кивок. – Заседания суда возобновят, когда будут собраны и рассмотрены все доказательства.

– Ей придется присутствовать?

– К счастью, нет. Процесс может растянуться на несколько месяцев, обвинения в похищении человека и надругательстве, вероятно, объединят в одно производство.

Вид у нее усталый. Ей предстоит еще много работы, она спешит уйти.

Когда дверь закрывается, Иззи поднимает голову. Ее глаза блестят.

– Прости меня, мамочка, мне так жаль.

– Это я должна просить прощения, родная. Если б я хоть раз открыла твою дверь, если бы поехала с тобой на отдых…

Плакать нельзя, ради Иззи надо быть сильной.

– По крайней мере, он больше тебя не обидит, – бормочет Иззи сквозь слезы.

– И тебя, моя девочка. – Мелиса целует ее в щеку.

Когда они, выйдя из здания суда, в обнимку спускаются по лестнице, мимо проносится темно-синий фургон с маленьким зарешеченным окном на задней двери. Внутри, наверное, Пол. Должно быть, он сжимает голову руками, пытаясь осознать бешеную скорость, с которой обрушился его привычный мир. Мелисса провожает фургон взглядом. Тот вливается в поток машин, тормозит у светофора, а потом движется дальше и исчезает за углом. Мелисса крепче прижимает к себе Иззи, и они, чуть спотыкаясь, продолжают спускаться по лестнице.

Ева

Соррель лучше, она поправляется физически, уже начинает произносить отдельные слова и даже иногда улыбается. Доктор Пауэр, молодая педиатр из поликлиники, очень довольна ее успехами. Она внимательно осматривает Соррель, тщательно проверяет рефлексы и исследует глазное дно. Ева наблюдает за врачом, завидуя ее энергии, блестящим волосам и гладкой коже, и сознает, что очень постарела за последние месяцы. Ее собственные волосы поредели, на лице появились новые морщины. Ногти обкусаны. Она постоянно чувствует усталость, даже по утрам после сна. Доктор Пауэр улыбается и похлопывает Соррель по руке.

– Ты очень храбрая, Соррель. Я прощаюсь с тобой на три месяца.

– Спасибо, доктор. – Еве хочется ее обнять.

– Зовите меня просто Мариан. – У нее широкая улыбка и россыпь веснушек на лице. – Соррель поправилась быстрее, чем мы надеялись.

Она удаляется пружинистой походкой, довольная счастливым исходом, и понятия не имеет, какие им пришлось пережить страдания, как непоправимо изломались их жизни.

Соррель после приема валится с ног. Ева быстро переводит ее через мокрую от дождя дорогу к припаркованной напротив машине и усаживает в детское кресло. Дочь тотчас закрывает глаза. Когда Ева садится на водительское место, у нее звонит мобильник.

– Что сказала врач? – спрашивает Грейс.

– Она довольна, – шепчет Ева. – Физически Соррель почти здорова. Сегодня после обеда придет детский психолог. – Ева замечает, как к больнице подъезжает скорая. Снаружи не видно, что делается внутри, и это хорошо – спасение жизни не терпит посторонних глаз. Она отворачивается от синей мигалки, прижав телефон к уху. – Новости есть?

– Утром звонила Мелли. – Грейс на мгновение умолкает. Совсем как врач перед тем, как объявить неутешительный диагноз.

– Продолжай.

– Тебе лучше присесть.

– Уже сижу.

Грейс начинает говорить. Ева смотрит на громко стучащие по ветровому стеклу струи дождя и с ревом проносящиеся мимо автомобили, но не слышит уличного шума, он исчез. Исчезло все, кроме слов Грейс. Педофилы составляют восемь процентов населения. Эту информацию, найденную в Интернете, когда пропала Соррель, забыть нелегко. Вот молодой парень со стянутыми резинкой длинными волосами катит на своем велосипеде. Может он оказаться педофилом? Или спешащий по тротуару мужчина с портфелем в руках? Или старик, ковыляющий к автобусу? Пол искрился обаянием. Симпатичный и веселый, он ей нравился. Откуда им всем было знать?

– …потом Иззи рассказала суду, что он избивал Мелли, – продолжает Грейс. – Шрам на ее лице все еще заметен. Подобные вещи могут склонить чашу весов в нашу сторону.

Пол, наверное, бил и Соррель. И уж точно ее напугал. Проходит несколько секунд, прежде чем Еве удается подавить приступ ужаса. Она смотрит в зеркало заднего вида: дочь по-прежнему крепко спит.

– Как Мелли? – с трудом выдавливает она. – Сто лет ее не видела.

– Лучше, чем мы предполагали, – отвечает ей Грейс. – Она воспрянула духом, как и ты.

– А Иззи?

– Это стальная девчонка. У нас были трения, но сейчас я понимаю ее гораздо лучше. Мелли обеспечит всю необходимую ей помощь.

Снова недолгая пауза. Еве хочется сказать так много, но она не знает, с чего начать: с благодарности, с сожаления,