вы найдете этот процесс ошеломительным и несущим свет в те области, где меньше всего ожидали, как, например, я нашла себя в плетении корзин. Моя наставница Джоан Кэрриган рассказывала мне истории о местах, которые посещала, чтобы научиться определенным традициям плетения корзин. Иногда она брала меня за город, чтобы показать, где растет ива, или мы плыли на весельной лодке, чтобы нарвать тростника из болота. Я надеюсь, что однажды наступит такой день ― и мы получим приглашение от организации североамериканских индейцев Цавут принять участие в заготовке коры кедра, когда ранней весной начинает бежать кедровый сок.

Вместо того чтобы переживать из-за недостаточности опыта или пасть духом из-за недостижимости мастерства в каком-нибудь виде искусства, наставник сможет вам помочь начать постепенно проникать в тайну ремесла. Любой мастер своего дела согласится с тем, что навыки бывают не врожденными, а приобретенными. Как только вы обучитесь какому-нибудь ремеслу, у вас появится сильное желание обучить ему кого-нибудь еще. Я обнаружила такое стремление у себя: придя к выводу, что всей душой принадлежу плетению корзин, я подметила свою тягу к определенным ремеслам, которые чем-то заинтересовывали меня, как, например, световые арт-объекты в виде небольших скульптур. В этом завораживающем виде искусства, изобретенном Стивеном Уайтом из города Юджин, штат Орегон, используются бумага, корзины из тростника и электрические провода, для того чтобы сделать неземной красоты лампу, похожую на раковину. Затем я стала вышивать узелками и вязать крючком и даже стала непрофессионально рисовать акварелью.

Для того чтобы постоянно тянуло учиться, нужно быть восприимчивым к жизни как таковой. Это приводит к тому, что дзен-буддисты называют шошин, или «разум новичка». Шошин ― это состояние пылкого стремления и открытости, возникающее при изучении предметов даже на самом продвинутом уровне. Если подходить к изучению ремесла без предубеждений, то мы открыты тому, что моя подруга называет нашим «пространством возможностей». Наше пространство возможностей ― область за пределами наших ожиданий, в которой может случиться все что угодно. Хотя наше пространство возможностей может ощущаться стесненным и порой «впихнутым» в нас, его можно расширить, втискивая в него духа любопытства.

Если мы сфокусированы на вопросах вместо ответов, вся наша энергия, от начала и до конца, будет направлена на открытия ― единственное состояние, в котором поражения вдохновляют на еще что-то большее, ― и это окажется полной неожиданностью для нас. Между прочим, шошин жизненно важно для снотворчества. Несмотря на свою ценность в получении знаний о символах и архетипах, главный его дар ― любознательность. Если вы обладаете обостренным чувством любознательности, то можете выведать всю суть увиденного из самого сновидца, который является единственным знатоком своего сна. Как говорит гуру дзен-буддизма Шунруй Сузуки: «В уме новичка существует много возможностей, а в уме знатока ― их наперечет» [63].

Приобретая опыт в ручном труде, мы становимся для своих потомков теми предками, которых хотели бы иметь сами. Как ни странно, при такой рокировке мы высвобождаем страстное стремление, соединяющееся с наследием. Однако подобно всем требованиям принадлежности к нам, приближение к этим высотам с нуля может показаться весьма изнурительным; при таких слабых достижениях часто ощущаешь себя так, словно вообще стоишь на месте.

Одна из великих практик, которой обучает Мартин Прехтель для усмирения этой нервозности, состоит в создании в своем доме того, что он называет Местом Происхождения [64]. Это может быть небольшой уголок, предназначенный для того, чтобы в нем можно было узнать о происхождении всех предметов, хранящихся в доме. Под словом «происхождение» я подразумеваю не место, где вещь была сделана, а того, кто ее сделал, вместе со всеми его навыками и рассказом о том, чего стоило ее сделать. Например, я могу положить на это место вышивку бабушки, которая хранит, как и я, заключенные в себе истории. Я даже могу попытаться обучиться ее ремеслу, так как интуитивно чувствую этот процесс. Я могу поставить в это место одну из своих корзин, сделанных из тех материалов, которые сама собрала в лесу. Я могу больше узнать об экосистеме, в которой эти кедры произрастают, и о канадских индейцах, на чьих территориях они выросли. Я могу также свить веревочку с молитвенными флажками, сделанными из кусочков материи, оторванных от поношенной одежды, доставшейся мне по наследству от моих предков, постигая для себя что-то новое из истории своего рода, по мере того как буду заниматься этим.

Ваше Место Принадлежности может быть вначале крохотным и минималистским, но со временем вы можете добавить в него больше вещей, и, когда дети и молодежь придут и рассядутся вокруг, вы сможете рассказать им истории, которые там собрали в надежде, что когда-нибудь наступит тот самый день, когда ваш любимый уголок станет Местом Принадлежности и для них.

Красота как лекарство

В действительности существует только один способ восстановить мир, который умирает и находится в запущенном состоянии: создать красоту там, где безобразие укоренилось. Под красотой я не подразумеваю поверхностную привлекательность, хотя этот слово сейчас именно так и трактуется. Красота ― это привлекательность, которой восхищаешься во всей полноте, а не просто видишь то, что тебе выдают за чистую монету. Красота, на которую я обращаю ваше внимание, ― это метаболизированная печаль. Он включает в себя сокрушенность и подверженность ошибкам, и в процессе этого она радует нас чем-то поистине восхитительным. Подобно кинцукурой, японскому искусству восстановления разбитой глиняной посуды с помощью порошкообразного золота, то, что в обыденной жизни воспринимается как неизбежный недостаток, на самом деле только возрастает в цене. Если мы вступаем в контакт с такого рода красотой, она служит нам лекарством от сокрушенности в самих себе, дающим нам смелость жить в более тесных отношениях с ранами мира.

Для того чтобы стать полноправным членом экосферы, каждый из нас должен найти способ внести вклад в создание эстетической медицины для мира. Многие из нас даже не рассматривают свои способности в качестве такого вклада, хотя они однозначно называют их «талантами» по какой-то причине, хотя, возможно, это объясняется тем, что они никогда не были признанными.

Я слышала поговорку о том, что дом ― место, где полностью отдают должное нашим талантам. Действительно, тем, чьи таланты не были по достоинству оценены, истинное чувство принадлежности практически незнакомо. В конце концов, как вы можете полностью принадлежать,