Выходя из тени

Красотой надо делиться, чтобы завершить ее естественный цикл; но многие из нас воспринимают подношение своего дара миру как совершение пугающего шага. Прекратив смотреть из тени на светящуюся теплотой принадлежность, мы должны сделать шаг, чтобы все нас видели. Подобно цветущему кусту, благоухающему для каждого, кто желает им насладиться, так же существует взаимность, свойственная всей жизни, которая хочет отдать обратно все то, что было дано. Принадлежность начинается с того, что мы раздаем свои дарования, чтобы пополнять их вновь и вновь. Пока мы будем отдавать себя частично, по соображениям личной безопасности, наши настоящие сородичи никогда не признают нас.

Однако следует отметить, что делиться своей красотой с неотзывчивым миром ― вариант, не подходящий малодушным. Выходя из тени, вы встречаетесь лицом к лицу со страхом того, что подвергнетесь осуждению, критике, игнорированию и высмеиванию. В сказках часто существует персонаж, чья единственная цель ― заставить героя засомневаться в тот момент, когда он идет к цели, как, например, мать Джека, запрещающая ему забираться на бобовый росток. Или Синяя Борода, обещавший обрушить на жену весь свой гнев, если она войдет в закрытую дверь своей судьбы. Подобно сильному морскому приливу и отливу, в наших жизнях есть такие люди, чье влияние может увести нас от берегов правды, искушая отречься от выполнения поставленной цели. Эти персонажи не всегда неблагожелательны ― они могут быть теми людьми, которыми вы восхищаетесь. Но, едва уловимо настроившись на свою сокровенную природу, вы заметите, как падаете духом в их присутствии или сокрушаетесь из-за их уничижительной точки зрения на ваши способности. Подобно тому, как употребление пищи, которая вам не по вкусу, может сопровождаться возникновением ощущения разлитой по желудку кислоты, которое может перерасти в отрицание самой жизни. В самом худшем случае оно может распространиться до океана потерянности во всех направлениях.

Если вы обнаруживаете себя в таком заброшенном месте, есть тайный способ вернуться к тесным отношениям с вашей клятвой ― признать, что вы только подвержены опорочению, которая совпадает с областью неуверенности или сомнений в вашей позиции. Другими словами, опорочение или пренебрежительный отзыв извне не выведут вас из равновесия, если вы находитесь в доверительных отношениях с красотой, которую создаете. Поэтому, если вы где-то сорвались, неплохо напомнить себе проверить то место неуверенности и спросить себя: «Где я иду вразрез с собой в этом вопросе?» Это означает не то, что другой не является эмпирическим злодеем, а то, что в своем злодействе они пролили свет внутри того места, которому требуется укрепление.

Непроверенные места внутри сомнений могут удерживать нас в отношениях с теми, кто мало о нас думает, и они также могут помешать нам полностью проявить свои таланты. Вы даже можете признать, что ваша реакция на определенные поводы почти что комфортное самозабвение, поскольку ожидаете свои потери еще задолго до того, как они произойдут.

Хороший пример того, как легко все поставить под сомнение и прийти к наплевательскому отношению к себе, приводится в истории Марлона ― начинающего писателя, которого пригласили выступить в известной радиопередаче, чтобы посодействовать приближающемуся выходу в свет его книги. Когда ведущий попросил его самому подготовить вопросы для интервью, Марлон оскорбился ― будто ведущий настолько не уважал его, что отказался изучать материалы. В конце концов, он отклонил предложение и потерял потенциально важного союзника. Как оказалось, Марлон не знал, что просить гостя самому направлять беседу в нужное русло ― обычная практика ведущих радиопередач. Когда мы разбирали этот уничижительный опыт, Марлон пытался все увязать с моделью поведения, которую приобрел в раннем детстве, из-за того, что подвергался придиркам со стороны требовательного отца. Хорошо усвоив за столько лет сомнения отца в отношении его способностей, он и сейчас подсознательно проецировал их на окружающий мир.

Как написал Шекспир: «Наши сомнения ― это наши предатели. Они заставляют нас терять то, что мы, возможно, могли бы заполучить, если бы не боялись попробовать» [65]. Сомневаясь в том, действительно ли друзья любят нас, мы ожидаем, что они бросят нас. Если они отменяют планы или опаздывают, нам кажется, что разрыв приближается. Если мы сомневаемся в своей ценности на рабочем месте, то безобидные взаимоотношения могут ощущаться как что-то из ряда вон выходящее, заставляя нас становиться циничными и избегать общения. Если мы не получаем продвижения по службе или поощрений, это заставляет нас укрепляться в мнении, что нас ни во что не ставят. Даже если нам в чем-то крупно повезло, как Марлону, мы можем воспринимать это как случайность и отказаться вносить вклад в общее дело еще до того, как он будет отвержен.

Сомнение обладает вероломной натурой, которая будет разрушать наши жизни до тех пор, пока мы не научимся возвращать наши проекции и нести ответственность за создание разочаровывающих перспектив. Как сказал в своем известном изречении Абрахам Маслоу: «Если все, что у вас есть, ― это молоток, то все кругом будет выглядеть как гвоздь» [66]. Едва поняв, что получили желаемое, мы можем начать рассматривать новые способы, как прийти к другим результатам.

Проще всего распознать характер сомнения по его автоматизму и периодичности. Где бы вы ни заметили за собой привычку думать: «Здесь мне не везет», или «Так всегда происходит», или «Мне никогда не добиться успеха», ― можете быть уверены, что попали в петлю сомнений. Но неочевидная истина о петлях сомнений состоит в том, что они в действительности средства защиты, когда мы подвергаемся критике или отвержению. Другими словами, сомнение ― это скрытый способ избежать трудностей. Где-то в глубоком тылу оборонительного поведения Марлона скрывался страх, что он не соответствовал тому уровню встречи, на которую его пригласили. Несмотря на все унижение, это осознание помогает ему задуматься о сомнении как о месте, куда он призван, чтобы отважно пройти через все свои страхи. Пришедшие сомнения мы можем воспринимать в качестве фиброзной ткани, несущей на себе память о наших ранах.

Но ради исцеления мы должны отстраниться от врожденной привычки сжиматься от страха и рассматривать наши возможности как лишенные скрытых опасностей для нас.

Сомнение ― приглашение установить границы для этих вызывающих изжогу влияний, сжимая свой круг доверительных