– А? – Она явно растерялась.

– Ты ушла перед самым арестом и даже видела своими глазами, как врывается во двор жандармерия, бесцеремонно топча кошек и старушек. Сам Леопольд Данилов произвел очень приятное впечатление. Такой крупный, атлетически сложенный, высокий, с породистым лицом. Большинство крупных мужчин неуклюжи, а у него прекрасно развиты координация, и движется красиво.

– Он получил в девятнадцать лет второй приз на конкурсе танцевальных пар любителей. Участников было пять тысяч.

Ну надо же, чего не узнаешь от случайного человека. Почему Лео никогда об этом не вспоминал? Неужели стыдится? Все же не бандитское занятие – кренделя для зрителей выделывать.

– А вот чего ты не знаешь, – сказал я с нажимом, – что во время взрыва он был дважды ранен. Здесь и здесь, – показал пальцем. – Отчего ходить не мог и отправиться в полицию – тоже.

– Реально серьезные раны? – подалась Алла вперед.

– Средней тяжести. Жизни не угрожают, но, если бы вовремя перевязку не сделали, могли быть серьезные последствия.

– Ты сделал? – быстро спросила она.

Положительно, ей палец дать – руку откусит.

– Потому пребывание в тюрьме – невообразимая жесткость, причем не к преступнику, а к пострадавшему, – пропуская мимо ушей вопрос, закончил я. – Ему в больницу надо, а не на допрос. Все, что хотел, господин Данилов уже донес до журналистки, свершившей подвиг и разыскавшей его. Ты можешь из первых рук получить личное интервью. Естественно, не на диктофон, но разрешаю стенографировать. Мое слово – это его слово. Я отвечаю. Когда распечатаешь – покажешь, во избежание ошибок и сомнительных комментариев. Без моего утверждения ничего в газету не попадет. Такое условие.

– И как это будет выглядеть?

– Ты задаешь вопросы. Любые. Если не понравится, я улыбаюсь и говорю: «Без комментариев». И идем дальше, но прерываться и швыряться стульями, даже если спросишь о количестве незаконных детей, не стану. Кому из твоих знакомых предлагали столь выгодные условия?

– Но почему ты не хочешь говорить от своего имени? Здесь пахнет подставой.

Ну да. Предложение звучит странно. Так я не старый волк и к таким разборкам непривычен. Приходится импровизировать на ходу.

– Некоторые излишне осторожничают, чтобы не проиграть. Мы с тобой работали однажды, и я верю: лишнего болтать не станешь. Потому что это твой шанс на дальнейшее сотрудничество, и если Лео останется доволен, он умеет быть благодарным. Лучшего предложения, – помолчав, продолжил я, – может быть, ты не получишь никогда в жизни. Согласна?

– Да, – выдохнула Алла.

Желающего повеситься совсем нетрудно сунуть в петлю.

Снаружи люди с огнестрелом не торчали, но стоило подъехать, и сразу появился крепкий мужичок с оттопыренным карманом ветровки. Где-то сидел наблюдатель и отслеживал передвижения. Может, среди провожающих в последний путь? Не только взорванных нынче хоронят. Москва – большой город, и умирают регулярно. Далеко не всех везут на кладбище. Место дорого, а кроме православных и мусульман хватает всякого народа, от атеистов до буддистов.

– Вы в курсе про Лео? – спросил я первым делом, когда с черного хода через какой-то больничный, выкрашенный белой краской коридор попадаю в комнату, где удобно расположились знакомые морды.

Они неплохо проводят время. Кроме кучи оружия на столе пирожки всех видов. Странная мода на пиццу до России не добралась, как и японо-таиландские блюда. Китайская кухня считается для бедных эмигрантов и распространения вне плотного проживания ханьцев не получила. Здесь предпочитают хорошо знакомую еду, не делая различия между украинским борщом, белорусскими картофельными драниками и кавказским шашлыком. Прекрасно соседствуют за одним столом. Правда, вот константинопольские буреки, происходящие из Греции и Турции, почему-то считают исконно русской едой. Вранье. Пироги, расстегаи и даже пельмени с разнообразной начинкой кардинально отличаются тестом. Совсем другой вкус. А буреки четко видны по форме. В зависимости от начинки – прямоугольные, треугольные, квадратные, круглые, в виде сигар и так далее.

– Как забрали, так и выпустят, – меланхолично произнес Муль.

Именно так, через мягкий знак он произносит из-за неистребимого молдавского акцента. Бывший пограничник из Бессарабии, имеющий тесные связи с тамошними контрабандистами и одновременно полицейскими начальниками, давно обретается во второй столице родины.

– В первый раз, что ли? – пробурчал он под одобрительные кивки Коня и Цыгана.

Вся компания, включая Сантехника, «лейтенанты» Лео. Его правая рука. Ударный отряд Артемовских. Люди вроде Пороха и Ботинка – исполнители. А это командиры и думать умеют. За что и держат, а также платят серьезные деньги. Каждый из них – хозяин в определенном районе и, кроме всего прочего, владелец неких полезных заведений вроде баров, ресторанов и специфических клубов. Замечательные места для отмывания сомнительных капиталов, полученных с наркотиков и прочей уголовщины. Не хватает только Мити Тюменского, занятого крайне серьезным делом обеспечения безопасности на легальных предприятиях. Он числится и является главой охранного предприятия, а сейчас имеет полно проблем из-за нездоровой деятельности правоохранительных органов, пытающихся запугать честных граждан. О решениях, принятых в его отсутствие, при любом раскладе поставят в известность.

– Максимум на семьдесят два часа без предъявления обвинений задержат.

Дай бог. При желании можно всегда найти причину и не отпустить ни по истечении срока, ни под залог. Иногда и самые лучшие адвокаты не помогают, когда российская Фемида получает указания сверху. Мне совсем не улыбается отдуваться за Лео, и не устраивает навязанная роль. Но если самого родича я мог далеко послать по всем известному адресу, то отказать деду не способен.

– Будешь, босс? – предложил Цыган, показывая полупустую пластиковую бутылку пива.

Между прочим, тоже знак. На четверых – пара литровых бутылок, и не водку употребляют. Значит, настроены серьезно. И словечко проскочило отнюдь не случайно. Они реально собираются мне на шею повесить руководство всей бандой. А мне это надо?

– Потом, – отмахнулся я. – Где человек? Надеюсь, не в печке?

– Обижаешь, начальник, – хмыкнул Сантехник. – Вон туда, – показал на еще одну дверь.

Там оказалась кладовка, где среди каких-то ящиков сидела женщина. Когда-то она была очень красива. Лет двадцать назад. Но и сейчас хорошо одеть, накрасить, и смотрится неплохо. Эдакий образец женщины-вамп, небрежно разбивающей сердца. Вот только модная прическа и хороший костюм никак не маскировали откровенной растерянности во взгляде и страха. Правда, при нашем появлении она моментально собралась и приготовилась к борьбе.

– Сидите, – сказал я на обозначившуюся попытку вскочить. – И сам оседлал стул, приземляясь напротив.