Бог смерти. Но не фольклорный, а придуманный совсем недавно, специально для манги и анимэ. Фантастический персонаж, в угоду моменту созданный людьми.

Прямо в точку.

Но Кайдаша не поддержали.

– Что за идиотская идея? Разве такое запомнишь? Опять ты со своей Японией. Нравится – так оставался бы там. Чего вернулся? Теперь про неё и к месту, и не к месту. Тут-то Япония при чём?

– При чём? – улыбнувшись, переспросил Кайдаш и выдал одну тайну: – Ну-у, у мальчишки же есть азиатские корни. Возможно, как раз японские.

– Азиатские? Японские? Да ты посмотри на него! Волосы чисто белые.

Кайдаш не смутился.

– Когда-то были чисто чёрные, – выдал вторую тайну. – И сам посмотри. Внимательней. На лицо. Брови. Скулы. Разрез глаз.

– Да называй, как хочешь, – прозвучало в ответ раздражённое. – Только давай что-нибудь покороче.

– «Ши» – достаточно коротко? – Кайдаш хорошо знал японский и произнёс правильно. Первая буква – что-то среднее между «щ» и «ш». Но остальные не вдавались в подобные тонкости. Говорили, как было удобно.

Будто аббревиатура. АК. ПМ. S&W. Ши.

Кайдаш дал имя. Часто заходил в комнату. Без дела. Просто рассказывал что-нибудь. Почти всегда присутствовал на занятиях, хотя бы в качестве наблюдателя. Многому учил сам. И малодушно сбегал, когда узнавал, что будет не просто тренировка, а бой с настоящими противниками: людьми, существами из скрытого мира или тварями. Один на один, без учёта возраста и весовой категории. Или один против нескольких, количество не важно. А позже возвращался с ощущением вины и состраданием во взгляде. И это злило и вызывало отвращение.

Чувства смешивались и противоречили друг другу. Ненависть и родственная привязанность.

Видимо, невозможно жить без человека, которого хоть чуть-чуть считаешь своим.

Даже не человека. Любого живого существа.

Разрешили бы Ши держать собаку.

Здесь, в лаборатории, наверняка были собаки. Тоже для опытов. Почему бы не отдать ему одну?

…Получил сразу трёх.

Они рвались с привязи, крупные, мордатые, мускулистые, захлёбывались злобным лаем. Их придерживали, точно регулируя длину поводков. То оттягивали назад, то слегка отпускали. По очереди.

Ши быстро уяснил: когда лает, просто пугает. Перед броском собака затыкается. И можно увернуться почти не глядя, ориентируясь только на слух.

А ещё понимал: это пока придерживают, потом обязательно спустят. Не факт, что сразу всех трёх. Скорее всего, по очереди. Не выгодно, чтобы его разорвали в клочья, если он вдруг не сумеет справиться.

Убивать собак совсем не хотелось. Но и испытывать на собственной шкуре их ярость и остроту зубов – нет. Он прекрасно знал, какая это боль. Если б сразу насмерть – другое дело. Но ведь будут долго рвать.

Ему всё-таки досталось. Ненужная жалость сыграла злую шутку.

Не надо было думать, не надо было чувствовать. Воспринимать не как собак – животных, которые нравились, а исключительно как противников.

Ничего лишнего. Пустота. Просто видеть и делать. И между этими действиями нет ни малейшего промежутка, в котором могли бы появиться сомнения, эмоции или страхи.

Ветвящиеся синие полоски на руке. Дороги, ведущие в будущее. Но есть ли смысл продолжать свой путь? Следовать заранее определённым маршрутом, проложенным не тобой?

Шевелятся на тыльной стороне ладони, если сгибать и разгибать пальцы, лениво извиваются маленькими змейками. По предплечью тянутся, едва просвечивая сквозь кожу, а на запястье выпукло выступают. Проводишь пальцем, словно чертишь линию на карте. Нет. Повторяешь. Всё уже давно нарисовано за тебя.

Когда под рукой был кинжал, осторожно водил его острым кончиком. По этим синим полоскам.

После кинжала оставались едва заметные белые царапинки, которые потом становились розовыми.

Хотелось надавить сильнее, чтобы лезвие вошло чуть глубже, аккуратно рассекло верхний край сосуда. Тогда можно будет посмотреть, как правильно должна течь кровь. Не из ран и ссадин, а исключительно по предназначенным для неё трубочкам, стрелками указывая направления движения. Как на схемах и картинках в книгах.

Кайдаш застал его за этим занятием и, кажется встревожился.

– Что ты делаешь?

Подошёл, зацепил пальцами подбородок, чуть запрокинул голову, попытался заглянуть в глаза.

Зачем? Ведь знал же прекрасно, что не увидит ничего, кроме мрачной пустоты.

Правда, обнаружил ещё подсыхающую ссадину на скуле. И смутился. Решил – после очередной драки. Но это было другое. Наказание за непослушание.

Одно дело, когда в бою. Ну или когда тренируешься на манекене. И совсем другое – подойти к ничего не подозревающему человеку, ещё и со спины. И аккуратно, не привлекая лишнего внимания, но умело, чтобы наверняка, всадить в него кинжал. Потом спокойно уйти, чтобы не заподозрили. Жертва завалится не сразу, простоит ещё несколько секунд, которых как раз хватит, чтобы смыться.

Где они нашли добровольца? Сдохнуть ради эффективности учебного процесса.

Отловили какого-нибудь бездомного бродягу, наобещали совсем другого, заплатили. Сказали: просто сыграешь роль, просто постоишь. И он, конечно, не слышал, какое задание получил Ши.

– Понял?

Кивнул согласно, а через секунду произнёс:

– Нет.

– Что «нет»? Не понял, что надо делать?

– Не буду.

Сначала молчание, изумлённое, потом несколько слов, процеженных сквозь стиснутые зубы. Ещё слова. Схватил за плечи, тряхнул. Но Ши и тогда не повторял по нескольку раз свои ответы.

Кайдашу не сказали. В эту часть обучения его не особо посвящали. Кайдаш до сих пор считал, что из его подопечного делают идеального охотника за скрытыми тварями. А, возможно, предпочитал закрывать глаза на неприятную правду, обманывал самого себя.

Новый день – новый противник. Объяснения, громкие и чёткие, твёрдо вбиваемые в уши:

– Либо ты, либо тебя. На этот раз без вариантов. Ты слышал? Доведёшь дело до конца. Иначе конец придёт тебе. Жалеть не будут.

И не надо.

Противник – здоровый натренированный мужик. В быстроте реакции уступит, но в силе…

Самодовольно ухмыльнулся, увидев Ши.

Ещё бы! Подсунули шестнадцатилетнего мальчишку, который ни ростом, ни мощью не отличается. Видимо, шутят.

Не поверил, что стоящий перед ним подросток и сильнее, и выносливей, и быстрее, чем обычный человек и уж тем более его ровесники. Первым подскочил, первым ударил. А уже через минуту со стороны наблюдателей донеслось: