Меня обыскали и вывернули карманы. Там были лишь несколько железных битов и купон на скидку в сети передвижных рыбных лавок. Кольцо префекты не нашли, даже не удосужившись перевернуть меня на спину.

– Этот придурок просто нищеброд, – сказала женщина.

– Да, Рен, обычный попрошайка, – согласился второй префект. – Не стоит даже протокол оформлять.

Он пнул меня носком сапога, и я прикусил язык, во рту появился железистый привкус крови.

– Мог бы бежать и побыстрей, нег, – выругался он, и что-то тяжелое ударило меня плашмя по голове, но я не потерял сознание, а лишь застонал.

Жар охватил всю ногу, которую задел луч станнера, и я сомневался, что смог бы сейчас хотя бы пройти по прямой линии, не говоря уже о том, чтобы скрыться в переулке. При воспоминании о том, как я расправился с рабочим из мастерской месяц назад, меня охватил жгучий стыд. Префект был не прав. Я не мог бежать быстрей. Вообще не мог бежать. Оскалив зубы, я сплюнул на бетон перед собой.

Префект-женщина вцепилась мне в волосы и протащила по мостовой, затем присела рядом и выдохнула прямо в ухо:

– Если ты, нег, еще раз попадешься мне в недозволенном месте, то сильно пожалеешь об этом.

Дерзкий ответ – что-то насчет приема незаконных лошадиных гормонов – созрел в моей голове и слетел с губ. Мне уже было все равно. Я старался сохранить спокойствие, что-то вроде апатеи. Женщина бросила меня лицом вниз, и я отключился. Не знаю, сколько времени я пролежал там и почему никто из прохожих не остановился и не помог мне.

Дождь накрыл скошенные крыши трущоб, вода в каналах поднялась так, что поглотила дороги. Я шлепал по высокому тротуару, радуясь свежей воде, несмотря на непогоду. Целые районы Боросево – самые бедные из них – затопляло при каждом шторме. Молнии вспыхивали в подбрюшье неба, перескакивая от одной тучи к другой. Я прислонился к пластиковым перилам и, откинув волосы с глаз, подставил лицо порывистому ветру.

Мне нужно было найти крышу над головой. Нужно было раздобыть пищу. Нужно было успокоить боль.

Уличные фонари погасли, так же как и цепочка раскачивающихся огней на мосту. Темнота постепенно захватила верхние улицы, и я снова зашаркал мозолистыми ногами по истертому бетону. Затем спрятался от ветра за бакалейной лавкой и задумался о том, не разбить ли окно. Вряд ли префекты решатся что-то предпринять в такой ураган, даже из-за кражи со взломом… но нет, нет.

За темными силуэтами небольших зданий многоярусного города стрелы молний ударяли в море, превращая темноту в сверкающее стекло. Внутри у меня все переворачивалось от раскатов грома, грохотавшего, будто спускающийся космический корабль. Полосатый брезентовый навес хлопал над моей головой, дождь колотил по нему, как тысяча маленьких барабанов. Я инстинктивно свернулся в клубок на крыльце, надеясь переждать шторм.

Отсюда было видно возвышающуюся громадину дворцового зиккурата, его черная тень нависла над городом, словно дракон над своими сокровищами. В высоких башнях мерцали огни. Даже энергосистема графского дворца не справлялась с пробудившейся яростью Эмеша.

На Делосе тоже случались штормы, приносимые горячим ветром с моря к нашему восточному берегу, но ни один из них – ни один – не мог сравниться со штормом на Эмеше. Огромные, как сама Империя, тучи плыли над Боросево, заполняя все небо и погребая под собой звезды. Несмотря на жару и поднимающийся от земли пар, меня била мелкая дрожь. В окне за моей спиной вспыхнул свет, и краснолицый мужчина застучал кулаком по стеклу, крича что-то неразборчивое. Я уловил общий смысл и поспешил подняться. Когда я ел в последний раз?

Дождь хлестал по бетону, барабанил по витринам магазинов и брезентовым навесам лодок, качавшихся на волнах. Я метнулся в переулок, надеясь найти там какой-нибудь не закрытый в спешке погрузочный док. Но местные жители были очень аккуратны и привыкли к подобным штормам, так что мне ничего не оставалось, кроме как брести дальше. Старый мусор прилип к моим босым ступням, и я принялся очищать их, прислонившись к железной стене гаража за квартал от центральной улицы. Свободной рукой я ухватился поверх мокрой рубашки за цепочку с кольцом, висевшую на шее, – так колдун держится за свой самый ценный талисман.

В детстве я мечтал о приключениях. Хотел облететь всю Галактику, проникнуть в неизведанные глубины космоса и постичь тайны, скрытые в темноте между звездами. Хотел странствовать, как Тор Симеон Красный и Кхарн Сагара из древних легенд, увидеть Девяносто девять чудес Вселенной и преломить хлеб с ксенобитами и королями. Что ж, я получил свои приключения, и теперь они убивали меня. К счастью, в этом переулке дома немного нависали над мостовой. Не такое уж большое преимущество, но карнизы оставляли полосу сухой земли, почти в метр шириной. Относительно сухой. Я попытался протиснуться между двумя мусорными баками, дающими хоть какую-то защиту от ветра и дождя.

Почему все пошло не так? Что случилось с Деметри? Это было несправедливо. Я сделал все, как должен был сделать, тщательно следуя плану матери. Сейчас я уже был бы в клуатре схоластов на Тевкре и слушал бы лекции по математике варп-пространства или изучал дипломатические связи Империи с вассальными государствами норманцев и Дюрантийской Республикой.

– Что ты делаешь?

Сначала я решил, что этот голос мне просто послышался, таким тихим он был – едва различимое шипение среди бушующего шторма.

– Эй ты!

Я посмотрел вверх – высоко вверх – на крышу дома напротив. Оттуда на меня воззрилась маленькая смуглая мордашка, облепленная мокрыми волосами. Я хотел было скрыться, исчезнуть. Мне уже много недель не доводилось ни с кем разговаривать, с тех самых пор как один корабельщик в увольнительной поделился со мной половиной сэндвича, когда я попросил у него денег. Это может показаться странным, но, если вам приходилось долго быть в одиночестве, вы должны знать, как трудно потом возвращаться в мир людей. И поэтому я просто смотрел на нее.

– Ты что, круглый дурак?

Я не шевельнулся, и она добавила:

– Этот переулок не заложили мешками с песком. Если ты уснешь здесь, то утром тебя выловят в лагуне. Забирайся наверх, рус!

Она кивнула на сломанную водосточную трубу, сбегавшую с крыши по углу дома.

Я едва не бросился наутек. Возможно, у меня бы и получилось забраться, если бы я был здоров, если бы не болели ребра, после того как меня избили в третий раз за эти недели. Но стоило мне только встать, и в боку вспыхнула такая боль, что я рухнул на соседний мусорный бак. Тяжелый пластиковый контейнер сполз по мокрому бетону и с глухим стуком опрокинулся. Я выругался, не собираясь извиняться ни за что и ни перед кем. Лицо девушки пропало за краем крыши. Может быть, оно мне только почудилось? Я доковылял до трубы. Ее мощные крепления могли бы послужить отличной лестницей, если бы листы металла не были такими скользкими. Я дважды сорвался с нее, шлепнувшись в воду, уже на два дюйма покрывшую мостовую перед домом.