конечно. Моя мама сидит в качалке и обсуждает с местным авторитетом современную моду. И уже предметно так разговаривают, даже качки заинтересовались.

Боба даже подошел ко мне.

— Слыш, Вовчик, — прошептал он. — А что это, нас Француз в какую-то униформу хочет переодеть? Чтобы мы были чисто как немецкие сантехники что ли?

— Деловые костюмы вам заказать думает, — ухмыльнулся я.

— Это как у дикторов что ли? — Боба почесал стриженый затылок.

— Боба, вот ты деревня, а! — тихо заржал я. — Ну ты что? Мозг-то включи! Босс хочет, чтобы вы выглядели как серьезные люди. Помнишь был такой сериал «Спрут»? Видел хоть раз, чтобы сицилийские мафиози в трениках ходили?

На лице Бобы сменилось несколько выражений подряд. Сначала он явно напрягал память, потом наступило просветление, потом он выпрямил спину и принял гордую позу. На лице расплылась самодовольная улыбка.

— Хм… А костюмы — это ведь… это… — мысль свою Боба не закончил, но глаза у него как-то так хитро заблестели, что, кажется, у оператора Кости скоро будет заказ на новый видеофильм для домашнего просмотра. Ну, если Француз действительно решит, что надо заказать парням костюмы. А с него станется, вон они как азартно с мамой детали обсуждает.

«В интересные времена живу, — думал я, топая по тротуару в от остановки в сторону нашего овощехранилища. — Как будто все с ног на голову перевернулось. Голова, блин, кругом…» Вчерашний разговор мамы с Французом настроил меня на философский лад, так что на репетиции поддельного «Миража» я даже не напрягался на то, что команда Василия продолжала собачиться. Тем более, что наши певички и музыканты начали уже довольно бодро дергаться под музычку и открывать рот. Даже с учетом крайне хренового руководства уже можно было считать, что выглядит это… Да примерно так же фигово, как и оригинальный «Мираж». Перед сном уже зачем-то включил телек, а там как раз был концерт какой-то попсы. Именно «Миража» среди выступающих я не дождался, но остальные ничего особенного не делали. Просто ходили. Просто махали руками публике. И просто открывали рот. Это «ангелочки» мои, как и прочие рокеры, по старинке играют и поют на каждом концерте. А тут разок фанеру записали, и давай, двигай попой.

Первым новшеством, которое я сразу же заметил, был фанерный щит над входом, на котором грубовато, но вполне стильно было написано слово «Фазенда». Кто-то из девчонок уже постарался явно.

Дверь была заперта изнутри, пришлось стучаться. Но открыли мне быстро.

— Привет, милый! — на пороге стояла Ева. В джинсах и футболке, на щеке — пятно синей краски. В руке — кисточка. Футболка тоже вся в пятнах. — Заходи, нам как раз нужна грубая мужская сила!

— Вы тут ремонт что ли затеяли? — спросил я. — Через несколько часов же должна уже публика подтягиваться…

— Не совсем, — хитро улыбнулась Ева.

Я огляделся. Да уж, ничего себе, моя команда тут бурную деятельность развернула, пока я отвлекся! В центре зала был выложен квадрат из синих матов, потертых таких, раньше они явно лежали в каком-то спортзале. Поперек это синее мягкое поле пересекали две спортивные скамейки, одну из которых покрасили в красный. А вместо ограды работали толстенные канаты, закрепленные на грубо сколоченных треногах. Хрен знает, что с ними раньше делали — лазали под потолок или перетягивали двумя командами.

Почти все свободное пространство зала было застелено длинными бумажными полосами, над которыми как раз сейчас возились девчонки, во главе с «самкой богомола».

— Вот тут еще надо нарисовать мужика с рогами и дилдаком огромным! — Наташа поднялась во весь рост и ткнула кисточкой в пустое пока еще пространство на бумаге. Выглядела она очень экстравагантно — клетчатая рубаха, затянутая узлом на впалом животе и длинная юбка, заткнутая в трех местах за пояс и обвязанная сверху куском измазанной в краске тряпкой. И босиком. Ноги тоже перемазаны в краске, будто она по ней ходила.

— Наташ, а что это тут за художественное творчество? — спросил я.

— Веееелиал! — завопила она, перескакивая длинными худыми ногами через сидящую на корточках Ларису. — Я бы тебя обняла, но ты тогда испачкаешься! Это наша будущая художественная галерея, вот что!

— А бумага откуда? — спросил я.

— Это обои старые, я их в институте нашла, — махнула Наташа рукой с кисточкой и брызги краски полетели от нее веером. Незнакомая девушка, в которую пришелся основной сноп брызг взвизгнула.

— Нашла? — усмехнулся я.

— Ой, да они все равно никому там не нужны, я вообще не знаю, откуда они там взялись, — поморщилась Наташа. — Мне впаяли отработку и отправили в архив, пыль вытирать. Ну и всякий мусор стаскивать ненужный. Перекладывать, точнее. Из одного угла в другой. А там что-то типа кладовки. Коробки на полках, тряпки какие-то, ведро… И тут я вижу обои! И меня как озарило! Мы же все мечтали рисовать на обоях, только родители были против! И если дать людям эту мечту реализовать, то они ведь будут счастливы, ведь правда?

— И ты просто забрала обои и вынесла их под полой? — спросил я, на всякий случай отходя подальше от этого «художественного цеха».

— Таня, блин! — вдруг заголосила Наташа. — Ты что рисуешь вообще⁈ Там нужен мужик с рогами и дилдаком! Чтобы еще на дудке играл. Бог Пан!

— А что такое дилдак? — сдавленно спросила девушка. Рисовала она, кстати, неплохо. Мужик с рогами у нее вышел прямо как живой. — Я думала, это цветок такой, вот и…

— Обожемой! — простонала Наташа. — Дилдак, Танечка, это мужской половой орган! Только у Пана он очень большой должен быть, почти с него самого!

— Ой… — Таня густо покраснела.

— Или ты не знаешь, как мужской половой орган выглядит? — Наташа уперла руки в свои тощие бока. — Попроси Велиала, пусть покажет!

— Ничего себе заявочки… — протянула Ева.

— Ева, ничего личного, для дела