поощрение размножения ряда хищных насекомых может обеспечить естественную защиту от сельскохозяйственных вредителей, что избавит от необходимости обрабатывать поля химикатами. Особенно перспективно в этом плане использование паразитоидов, как правило, ос или мух, которые откладывают яйца на других насекомых или в их тела, и личинка по мере роста убивает жертву. Тем не менее повсеместное развертывание беспроигрышной схемы Кристманн потребует убеждения и финансирования. К тому же некоторые территории, например Средний Запад США или Калифорнийская долина, настолько деградировали, что пройдет некоторое время, прежде чем по ним смогут заструиться дороги жизни насекомых. Но и в этих местах у фермеров появляется желание действовать по-другому: высаживать молочай для бабочек-монархов или даже осваивать принципы восстановительного сельского хозяйства, которые предусматривают сокращение обработки почвы, отказ от синтетических удобрений и пестицидов и посадку покровных культур, помогающих улучшить качество почвы и остановить эрозию. «Я не сомневаюсь, что сельское хозяйство изменится. Вопрос только в том, когда это произойдет», – говорит Джон Лундгрен, ученый, который стал фермером и внедрил на своих землях нулевую обработку почвы. Теперь он ведет напряженные дискуссии с другими земледельцами, которые заинтересовались новыми идеями, но боятся отказаться от привычных методов. «У нас нет выбора. Чего вам будет стоить отказ от перемен? Вашей фермы. Ваших внуков. Грядет катастрофа. Апокалипсис насекомых – лишь ее предвестник».

Если взглянуть на такие перспективы еще оптимистичнее, можно представить всеобъемлющую систему национальных и международных охраняемых «зеленых» коридоров, которые станут артериями для бурной деятельности насекомых даже в биологически скудных землях. Buglife, британская благотворительная организация по сохранению насекомых, разработала с помощью компьютерного моделирования и полевых испытаний новаторскую модель системы, которая получила название B-Lines. Это сеть «дорог» для перемещения насекомых, пронизывающая города и сельскую местность Великобритании, на карте она выглядит как сброшенная с высоты порция спагетти с томатным соусом. Ее внедрение – это кропотливая работа, которая включает переговоры с властями и землевладельцами разных уровней, но несколько тысяч проектов уже находятся на стадии реализации, и в целом эта идея была встречена с интересом. Грандиозные амбиции Buglife предусматривают коридоры для насекомых общей протяженностью пять тысяч километров, причем каждый будет представлять собой цветущий луг шириной два километра. Даже малая часть этого позволила бы некоторым исчезающим насекомым выбраться из своих нынешних слишком жарких, отравленных, тесных жилищ.

Проблема фрагментации среды обитания приняла такие масштабы, что крылья бабочек вскоре могут стать меньше, а летательные мышцы – слабее, так как насекомые в течение многих поколений не покидают островки безопасности, считает исполнительный директор Buglife Мэтт Шардлоу. По его словам, уменьшение количества замеченных насекомых отчасти может быть связано с тем фактом, что они не могут перемещаться на значительные расстояния. «Фрагментируя среду обитания и делая промежуточные области максимально негостеприимными, мы сокращаем шансы эволюции отреагировать на проблему, – говорит Шардлоу. – По мере изменения климата мы должны создавать больше плацдармов для насекомых, чтобы помочь видам перемещаться». Такие защитники насекомых, как Шардлоу, проводят много времени, размышляя над локальными угрозами определенным видам, но их идеи все чаще приобретают глобальный характер – транснациональные «зеленые шоссе», введение широких запретов на применение химикатов, революция в практике землепользования, выстраивание новых взаимоотношений с миром насекомых. Что, если, задаются они вопросом, мы смогли бы объявить полное прекращение огня в войне, которая идет против насекомых, не только в сельских районах, но и в остальных местах, даже в дебрях городских джунглей?

* * *

Трудно представить место менее гостеприимное для большинства насекомых, за исключением разве что снующих повсюду тараканов, чем спартанские районы Нью-Йорка. Даже после начала реновации в районах Бруклина преобладают утилитарные бетон и металл, оттенки бежевого и серого, перемежающиеся редкой вереницей нелепых кленолистных платанов. Подобно нью-йоркским крысам, которые пристрастились к пицце, насекомые стали приспосабливаться к этим местам. Несколько лет назад пчеловоды-любители, держащие улья в черте города, с удивлением обнаружили соты ярко-красного, а не янтарного цвета. Оказалось, пчелы летали на соседнюю фабрику и до отвала наедались красного пищевого красителя, который используют для приготовления сока из вишни мараскино. Суровое сердце тяжелой промышленности города бьется неподалеку от Ньютаун-Крик, притока Ист-Ривер протяженностью 6,4 километра, который образует часть естественной границы между Бруклином и Квинсом. Когда-то этот район, питаемый пресными ручьями и солоноватыми водами Ист-Ривер, представлял собой обширные приливные солончаки на ледниковых отложениях, сформированных ледяным покровом, который отступил 12 тысяч лет назад. Эта процветавшая экосистема, кишащая рыбой и насекомыми, оставалась практически нетронутой до тех пор, пока прилегающая территория, ныне известная как Гринпойнт, не была отнята поселенцами у коренных американцев в обмен на несколько топоров и ниток бус. По мере развития сельского хозяйства водно-болотистые угодья осушали и засыпали; затем, в XIX веке, здесь построили первую в США фабрику по производству керосина, а потом и первый современный нефтеперерабатывающий завод. К концу столетия промышленные корпорации, включая Standard Oil Джона Рокфеллера, возвели по обе стороны от Ньютаун-Крик более 50 перерабатывающих заводов, а сам приток расширили и углубили для судоходства. Промышленные предприятия, от производителей удобрений до переработчиков сахара, теснились рядом с огромными нефтеперерабатывающими заводами.

Поскольку промышленные отходы периодически сбрасывались в водные пути и на окружающие земли, этот небольшой район Нью-Йорка быстро превратился в одно из самых загрязненных и дурно пахнущих мест в мире. Затем, в 1978 году, произошла еще одна катастрофа – патруль береговой охраны США заметил распространяющийся по водному пути шлейф нефти. В результате этого бедствия в реку вылилось по меньшей мере 64 миллиона литров нефтепродуктов. На поверхности воды образовалась масляная пленка, а русло притока и его берега покрылись черной массой. Пройдет еще немало лет, прежде чем удастся очистить русло Ньютаун-Крик от груды отходов и удалить щупальца загрязнения, которые проникли глубоко в почву. Если существует место, которое может служить наглядным примером полного отказа от идеалов фермы Кнепп, то оно находится здесь.

Однако благодаря новому подходу властей и природоохранных организаций даже на этом мрачном кладбище насекомых выделили место для их воскрешения. «Зеленая» тропа, заросшая болотной розой, камышом сытевидным и другими растениями, которые напоминают о «болотном прошлом» этих мест, тянется через сеть высящихся над притоком массивных промышленных зданий. Апофеозом изменений стал бывший завод по производству смазочных материалов Standard Oil, у которого появилась потрясающая «прическа» – луга с полевыми цветами, устроенные на пяти многоуровневых кровлях здания.

Этот яркий мазок зелени посреди индустриального пейзажа стал для насекомых неожиданным оазисом.

Летом 2020 года, когда бушевавшая в Нью-Йорке пандемия пошла на убыль, я сел на скоростной поезд G, чтобы увидеть это место, получившее название Kingsland Wildflowers («Кингсленд Уайлдфлауэрс» – «Полевые