– Обижаете, хозяйка, – демонстративно обиделся повар, но глядел при этом в сторону.

– Мой тебе хозяйский приказ: обязательно мыть.

– Конечно. А рук должно быть шесть, все очень подвижные. С длинными пальцами без ногтей. И еще вторая пара глаз на затылке.

Хорошо, что сначала я увидела его в человеческом облике.

– А еще я худой… – Повар опустил взгляд на пузико. – Был.

– Очень постараюсь сделать тебя таким, – пообещала я.

– Буду очень, просто невероятно благодарен, – проникновенно произнес повар.

– Э… я пойду, да? – указала через плечо на лестницу.

– Да-да, – закивал повар. – Постарайтесь скорее вернуть мне нормальный вид, а то готовить неудобно.

– Хорошо.

Когда я поставила ногу на ступеньку, повар неуверенно добавил:

– Оранжевый сорбет… Я миску с ним на пол уронил.

Даже в магическом мире, в доме, который полностью подчиняется тебе, можно напороться на некачественное обслуживание и нужно дружить с обитателями.

– Спасибо, учту.

Едва я поднялась на кухню, дырка в полу исчезла. Я села за стол и уныло посмотрела на подтаявший сорбет. Потом все же встала, вытащила из навесного шкафа тарелку и переложила зеленые, дальше всего находившиеся от оранжевых, шарики отдельно.

Теперь можно насладиться сладостью в блаженной тишине.

Как это часто бывает, решение созрело во сне, и я очнулся, ясно сознавая, что надо делать.

Подняв руку, осмотрел браслет.

«Спасибо», – мысленно поблагодарил его за нечаянную помощь и крепко поцеловал изящный узор.

Жены в постели не было, девочка еще спала. Осторожно поднялся, вышел и оставил дверь открытой, чтобы Вера, проснувшись, не почувствовала себя запертой.

Идея прокручивалась в голове, память извлекала формулы заклинаний.

Попавшее в поле зрения рыжее пятно заставило меня остановиться.

Жена сидела за столом.

Очень яркие у нее волосы, это удобно – трудно пройти мимо. А то когда я в задумчивости Сабельду не заметил, получилось неловко. Потом долго прощения просил, словно я виноват, что она сливалась с желтыми обоями в крупных нежно-розовых цветах.

– Доброе утро, – сказал я.

– Доброе.

Мы смотрели друг на друга через дверной проем. Я обдумывал идею, но и о жене думал тоже.

– Мне лаборатория нужна. Срочно. С полками для эмбрионов.

– Я вроде твою не трогала.

– Ее родовой дух занял. Мои вещи в коридоре теперь.

– Сочувствую. – Жена поднялась из-за стола. – Пойдем, попробуем решить проблему.

– Спасибо. А можно лабораторию не белую?

– Не нравится?

Мне говорили, что хозяйки обижаются, если их архитектурными решениями недовольны. Это был вопрос с подвохом? Женщины такие любят. Но вроде жена меня еще не подводила.

– Жутко как-то, – объяснил я.

– Хорошо, исправим.

Кажется, не обиделась. Мы шли к подвалу, я время от времени на нее поглядывал, чтобы уловить недовольство.

– Что-то не так? – Жена интересно повела бровью.

– Ты не обиделась, что мне не понравился белый цвет?

– А должна была?

Ее бровь задралась выше, придавая лицу плутоватое выражение. Я улыбнулся:

– Судя по тому, что говорят о женщинах, – да.

Жена засмеялась.

Мы почти ступили на лестницу, когда привратный дух захрипел:

– Письмо для длорки Бабонтийской.

Смеясь, жена замахала рукой:

– Если это от журналиста, не надо.

– Оно из Общества борьбы за равноправие женщин.

Улыбка исчезла с лица жены, между нахмуренных бровей пролегла складочка.

– Я хочу это прочитать. – Она посмотрела на меня: – Поможешь?

Мыслительный процесс застопорился: я должен помочь, но и задумку надо проверить. Взял жену за руку.

– Я проверю письмо на заклятия, но прочитать… можно привратного духа попросить. Просто я… у меня есть идея, как найти маму.

Глаза жены расширились, зрачки увеличились.

– Так чего мы ждем? Надо срочно сделать лабораторию!

Ее теплые пальцы слишком быстро выскользнули из моей руки…

Помещение в стиле сурового средневековья я выдавила в стене быстро, а вот вещи перенести, даже заставив пол катиться под ними наподобие конвейерных лент, получилось не сразу.

Еще и эмбрионы гадкие помогала на полки по цвету и размеру выставлять, потому что, глядя на них, Лавентину лучше думалось.

Только вернулась на кухню и приготовилась вскрыть конверт, оказавшийся без чарующих дополнений, как проснулась Вера. Накануне я оставила ее одну и решила возместить это совместным завтраком, во время которого отгораживаться от нее бумажками не собиралась.

Лишь поев и перебравшись в гостиную с муляжом телевизора на стене, я вскрыла конверт и поднесла письмо к стене:

– Читай!

Откашлявшись и хрюкнув, привратный дух начал патетически вещать:

– Многоуважаемая длорка Бабонтийская! Не передать словами радость, какую мы испытали, узнав, что вы осмелились явиться во дворец в брюках, как мужчина. Вы настоящая героиня. Вы показали всем, что женщины могут быть равны мужчинам…

От удивления я даже письмо опустила, и дух перестал читать.

Нет, я, конечно, понимаю, событие это идеологически важное. Но считать, что, надев штаны, я стала равна мужчинам, – перебор. У нас от рождения по две ноги, это биологическое равенство.

– Дальше, – просипел дух. – Что там дальше?

Вера смотрела на меня огромными-огромными глазами и теребила оборки на подоле.

Кажется, у кого-то культурный шок. Я ласково пояснила:

– В моем мире для девушек ходить в брюках нормально.

Вера неопределенно всплеснула руками. Как же не хватало возможности общаться! Надо будет научить ее писать. Интересно, почему она нема? Излечимо это здесь, в волшебном мире?

– Хозяйка, интересно же, – сипло напомнил о себе привратный дух. Я подняла письмо, он продолжал: – Что женщины могут заявить о себе, бросить вызов условностям и победить!

Ну да, победила я, как же. Теперь этикет буду учить в принудительном порядке. Разве это победа?

– Уже несколько десятилетий мы пытаемся доказать этому косному обществу, что женщина тоже человек.

Внезапно захотелось домой. Хотя у нас этот постулат тоже доказали не всем.