— Да, — еще сильнее потемнев лицом, кивнул Денька. — Большую часть тех, кто выжил, загнали за колючую проволоку, ровно хлопов каких. Ну, мы для черных, видно, и сами такие же недолюди.

— Ага. Так и есть. Унтерменши. Слово у них даже такое есть специальное для представителей «низших», неполноценных рас.

— Ну, мы им покажем, кто есть кто. Умоются кровью, — зло бросил Денис.

— Это правильный настрой. Я вам, к слову, оружия и снаряги приволок. Как раз для таких дел.

— Ого, покажешь? — сразу загорелся Денька.

За разговором и сами не заметили, как добрались до избушки.

— Обязательно, но чуть погодя. Мне с дедом надо переговорить срочно.

— Понимаю, — с тяжелым вздохом отозвался, отступая в сторонку, младший брательник.

Старик-оружейник, он же '«Костыль», он же Кержак, он же Краб, как мысленно перечислил известные ему прозвища деда Мартемьян, сидел перед домом на лавке с извечным своим мате, потягивая его из калабаса через серебряную трубочку-бомбилью. Очень так привычно и по-домашнему. Словно ничего и не изменилось. Разве что винтовка под рукой стояла и патронташ на поясе.

— Здравствуй, Каллистрат Иванович.

— И тебе, внучек, доброго здоровьечка. Гляди, как ты развернулся лихо. Твой ведь корабль?

— Мой.

— Вот, стало быть, как оно повернулось. Искин на борту есть?

— Как без него?

— Давненько я к такой технике не прикасался… Да, выходит, у тебя все толком вышло.

— Деда, я и в Гавану добраться смог. С Машиной-Бомбером и Шурави знакомство свел, от тебя поклоны им передал и слова тайные. Они мне помогли. Так что я теперь в общем деле свою долю имею и базу свою купил.

— Быстро же ты взлетел. Везучий, стало быть.

— Узнал, что вы тут засели и сразу прилетел. Мне тут дело предлагают, как раз и наших всех отбить у черных шанс есть, и аструма-радолита у имперцев отжать чуток.

— Добрые вести.

— Только куда мы их после спрячем?

— Надо обмозговать толком.

— Со мной Фадей Иваныч Басаргин прилетел, есть у него предложение для вас всех.

— Ишь ты, неужто подпольщики объявиться решили?

— Так ты про них знал?

— Делов-то? Они думали, что, если связь шифрованная, их никто и не поймет… Ладно, о том после погутарим. А пока пойдем, с дядькой поздороваешься.

Поликарп Маркелович лежал на дощатых нарах ближе к печке, в которой горел небольшой огонь, давая тепло.

— Ты как, дядька?

— Март? Ты откуда здесь? — приоткрыв глаза и тяжело дыша, прошептал бледный как смерть старшак.

— Да вот мимо шел, смотрю, знакомые лица, ну и решил заглянуть.

— Все шутишь… Худо мне, Мартяша. Не знаю, смогу ли выбраться. Осколок застрял в груди, огнем палит, давит…

— Тебе помощь нужна хирургов, операция. У меня с собой аптечка, вот она, смотри. Сейчас поставим тебе на предплечье, она сама диагностику проведет, глядишь, чего тебе вколет полезного. А после надо лететь на базу трудовиков. Там оборудование и доктор. Заштопают тебя в лучшем виде.

— Март, постой. Не про то разговор. Отец погиб. Светлая ему память. Отныне я глава рода. И своей волей, слышишь ли, я возвращаю тебя в семью.

— Спасибо, дядя Поликарп. А сейчас отдыхай, — Март запустил медпак в работу, дожидаясь результатов. Дядька, которому от убойной дозы обезболивающего стало сразу легче, подгрузился и уснул.

— Так-то лучше. А что с Зотеем, деда? — тихонько, чтобы не разбудить раненых родичей, спросил у Каллистрата Март.

— Он отца прикрывал, получил несколько пуль, но они прошли навылет. Отлежится и будет как новенький.

— Воспаление у него не началось?

— Раны чистые.

— Все равно, надо вколоть антибиотики. Сейчас машинка закончит процедуры, и поставим ее на братана.

Закончив с оказанием медпомощи, они выбрались на двор и уселись на лавке.

— Что до твоего вопроса, куда людей прятать, есть одно местечко. Удобное. Его готовили на всякий случай, если вдруг большая межклановая война случится и надо будет укрыться надежно и не в городе, оборону опять же держать там много сподручнее. Маркел туда изредка наезжал, проверял, чтобы все в порядке было. Припасы завозил.

— Вот и отлично. К слову, а что про Акинфия слышно? — не без намека спросил Март у деда.

Тот лишь нахмурился, помолчал, с силой сжал челюсти, играя желваками, видно было, что вопрос ему неприятен, но потом все же ответил.

— Часть наших смогла откупиться и теперь вместе с другими собирают Груз по копанкам. Это важно. Нельзя позволить другим семьям захватить источник нашего богатства.

— То есть Акинфий с сыновьями жив, здоров и на свободе, заодно еще и стыкнулся с новыми хозяевами? А наши остальные в лагере сидят, так что ли? Ловко…

— Про то, что дядька твой жив, мы никому не рассказывали. Сидим покамест тихонько. Только парни вот озоруют, все им неймется. Так что Акинф вроде за главного в роду стал теперь. У тех, кто под черными остался.

— Даже так? Понятно. Вы-то сами как из Тары выбраться смогли?

— Это, внучек, целая история. Как первый раз их корабли появились и принялись город бомбить и десант у реки высаживать, мы толком и понять ничего не успели. Стрельба пошла по всей Таре. А потом разом тишина. Ушли черные. Ровно ветром сдуло.

— У них там неприятности случились. Вот они срочно всех и отозвали на подмогу.

— Я так и скумекал. Пошел к брату, говорю, Маркеша, волка ноги кормят. Надо отседова тикать, пока еще время есть. Тем паче башне нашей крепко досталось, почитай, всю верхнюю половину разбили, ироды.

— А он что же?

— Только отмахнулся. Говорит, куда там. Надо завал разбирать, оборону крепить. Я понял, что ничего ему — упрямцу твердолобому — доказать не сумею и кое-чего сам устроил. Ты знаешь, я давно тут не просто так сижу. Готовился ко всякому. Ход подземный из нашей родовой башни был, я его укрепил. А лестницу, что в подвал вела, взрывчаткой обложил, думаю, если полезут, хоть пару-тройку смогу под завалом оставить. Лодку припрятал на берегу в местечке укромном и припасы туда отволок.

— Как ты на протезе столько смог ходить?

— Это как раз не проблема, внучек. Железная нога еще шустрее живой скачет, силищи в ней, как в ином БСК, — в речи старика с каждой