— Пока не знаю. Завтра пойду узнавать, в чем загвоздка. Ольга Павловна уже свои связи подключила, но пока безрезультатно, — грустно вздыхаю я, и мы направляемся к машине Димы.

* * *

— Вот если бы вы были замужем за человеком, к которому летите. И если бы его руководство содействовало бы, то виза уже сегодня стояла бы у вас в паспорте.

— Так мы и собираемся пожениться, только… — я замялась, не зная, что ответить. — Как я могу выйти, по-вашему, за него замуж, если он там? А вы меня туда не пускаете, — начинаю злиться, и женщина принимает настороженный вид, нервно постукивая по столу ручкой.

— Не я вас не пропускаю, а пограничный контроль, милочка, — это обращение меня охлаждает, и я без сил опускаюсь на стул.

— И что, больше никаких вариантов?

— Я больше не в силах вам помочь. Или ждите, или… — разводит руками, — одно из двух.

— Третьего не дано, поняла, спасибо, — сгребаю все бумаги и выхожу из кабинета.

Кто бы знал, как тяжело будет снова расстаться с Женей. Утро пришло слишком быстро. Я даже на грамм не успел насладиться присутствием девушки рядом, и уже опять улетать. Но я обещал руководству, а значит, выбора у меня нет. Покорно прижимаю ее в последний раз, крепко целую, стараясь запомнить эти мгновения на ближайшие пару недель, и прохожу регистрацию.

В самолете просто валюсь без сил, но сна нет. И хоть у нас с Женей все отлично, и у меня теперь есть ее заветное «я согласна», но в груди опять дыра. Скучаю неимоверно.

* * *

Игра с Оттавой по прилете проходит отлично, правда, от меня помощи мало и, кроме как результативной передачи, я ничем команде не подсобил. Потом еще почти двое суток мучаюсь с температурой и головной болью — чертова смена часовых поясов. Но своей переживающей и волнующейся по каждому поводу фигуристочке я ничего не говорю. Не стоит, не хочу ее тревожить. Вот приедет ко мне, и все нормализуется, точно говорю.

С Женей созваниваемся каждый день и чуть ли не каждый час держим связь по СМС. Она вовсю суетится с документами, и надеюсь, в скором времени моя будущая жена будет рядом.

* * *

Утро четверга начинается со звонка. Одним глазом смотрю на экран телефона — Женя. Вчера она говорила, что пойдет в визовый центр узнавать, почему так долго проходит рассмотрение, и сейчас, наверное, звонит, чтобы порадовать.

— Алло, Кир. Разбудила?

— Привет, малыш, — улыбаюсь, увидев свою девочку на экране. — Ну что, когда мне тебя ждать?

Сажусь на постели, потирая сонные глаза.

— Да, похоже, нескоро… — замираю и теряю дар речи. Радость как рукой сняло. Смотрю на девушку и только сейчас замечаю, что глаза красные, да и вообще лицо неестественно бледное и расстроенное.

— Что случилось, Жень?!

Да не может быть, чтобы судьба опять нам готовила какую-то подставу. Все же так хорошо шло. Я к их с Джеком появлению уже и дом новый присмотрел, побольше и с большим задним двориком.

— Рассмотрение документов затягивается. Сегодня ходила узнавать, в чем причина, говорят, что отсутствие родственных связей прилично тормозит дело.

— Это что значит?

— Если бы мы официально были муж и жена, если бы ты сделал запрос на въезд меня в страну, если бы твой клуб посодействовал… в общем, Кирюш, много-много «если бы». Придется ждать, пока документы пройдут в порядке очереди.

— Жень, но это же целый месяц еще, а то и два, — закрываю глаза, устало потирая виски. Нет. Так долго без нее я не смогу. Сойду с ума, двинусь, скачусь с катушек — много вариантов.

— Я, правда, сделала все, что могла, Кир. И я ужасно соскучилась, — слышу тяжелый всхлип и смотрю на свою девочку. По щекам катятся слезы, которые она старательно вытирает рукавом фирменной толстовки.

— Так. Тормози истерику, малыш! — Женя кусает губу, а мне буквально невмоготу становится сидеть. Поднимаюсь с кровати, расхаживая по комнате с гаджетом в руках. Нужно что-то делать… думай, Дёмин, думай.

— Я не представляю, как еще месяц тут без тебя буду, Дёмин, — дует губы Женька.

— Я что-нибудь придумаю, — улыбаюсь ей, стараясь подбодрить, а в голове уже созрел план. — Малыш, я тебе перезвоню.

— Хорошо.

— Люблю тебя.

— И я тебя.

Сбрасываю вызов Жени и тут же набираю другой номер.

— Алексеев, хватит спать, — смеюсь, как только слышу в трубке сонное: «Алло, Дёмин, ты охренел?» — Помощь мне твоя нужна.

— Опять?

— Не опять, а снова, Мих… — и раскладываю по полочкам мой коварный план. Собственно, Женя сама же и подала мне эту идею. Раз ей сказали, что нужно, чтобы мы были муж и жена, что же, сделаем.

Алексеев на мои уверения, что это необходимо, тяжко вздыхает и говорит, что за его труды я ему уже, как минимум, ящик дорогого виски должен. Обещает уладить вопрос с моей «отлучкой» из клуба на три-четыре дня и отключается. А я набираю следующего помощничка, без которого тоже не обойтись. Димыч слушает внимательно и, судя по голосу, похоже, от счастья за сестру уже из штанов выпрыгивает. Метлицкий обещает найти знакомых и подключить связи, чтобы нас с моей малышкой расписали как можно быстрей.

* * *

Следующая неделя пролетает вмиг. Долго споря и ругаясь с главным тренером Пингвинов, мы пришли к выводу, что пока Ковальчук не станет Дёминой и не приедет в Штаты, покоя мне не будет. Поэтому он ворчит, кричит и выкатывает штраф за недисциплинированность, но с подачи руководства сверху все-таки отпускает.

Димка пишет, что у него все схвачено, и наша регистрация завтра в двенадцать. Подаем заявление, и сразу же нас расписывают. Женя пока ничего не знает и ходит грустная, звонит с неизменно печальной улыбкой и сетует на то, что они с Джеком безумно скучают. Меня же так и подмывает все ей рассказать, но я держусь. Уж лучше пусть потом с визгами счастья кинется с поцелуями и объятиями, когда я приеду и постучу в ее дверь.

В аэропорт мчу, окрыленный, и с дурацкой, широченной улыбкой на губах. Как проходят одиннадцать часов полета, не помню. Как в тумане. Все мысли уже там, уже с ней. Выходных у меня всего два, и на них программа максимум. В девять утра я прилетаю, в двенадцать расписываемся, а в восемь вечера лечу обратно, только уже с псом и женой под боком. Не представляю, как Женя отреагирует на такую скорую свадьбу, но надеюсь, что не пошлет меня вместе с обручальными кольцами куда подальше.

* * *

Замираю у двери квартиры Устиновой в начале двенадцатого. В брюках и рубашке, с накинутым на плечи пиджаком. Выгляжу я точно необычно, хотя, по словам Димкиной Даши, мне идет. Сердце выскакивает из груди, а руки реально трясутся. Только сейчас, стоя в паре метров от моей девчонки, я понимаю, что, возможно, ей очень не понравится моя идея быстрой свадьбы, но готов сражаться до последнего.