ответил Егор. — Туда, — он махнул рукой на юго-восток.

— Дорога туда есть?

— Есть, а как же. Только плохая шибко… как дождь, размывает, не проехать.

Я задумался. Бензин у меня был, погода стояла хорошая… почему бы не съездить в это Борщевое? Но сначала я собирался ещё раз поохотиться. Стрелять я кое-как научился и на этот раз надеялся вернуться с добычей.

Ситуация упрощалась тем, что не нужно было даже никуда ходить — зверья было так много, что оно только что в дом не лезло, и охотиться можно было хоть из окна. Однако все эти зверьки были такими шустрыми, что я успевал только подумать о том, чтобы прицелиться, как они исчезали.

Вообще окрестности напоминали огромный Ноев ковчег — мы иногда шутили, что к нам сбежались животные со всего материка. Уже после Нового года к нам забрели животные, похожие на маленьких оленей, я даже сначала подумал, что это оленята. Маша говорила, что это косули. Я в этом не разбирался, но сходство с оленем указывало на съедобность этого животного. Они были очень пугливыми и моментально исчезали, как только я появлялся в поле их зрения.

В чистом поле подкрасться к ним было нереально, но где-то в километре от дома был небольшой лесок, именно там косули и поселились. В лесу и мне было укрыться легче. Я оделся потеплее, взял термос с горячим чаем, пару бутербродов и залез на дерево на опушке леса. До этого я несколько раз видел, как косули выбегали сюда из лесочка.

Сидел я довольно долго. Дважды пил чай, съел оба бутерброда. Наконец, часа через четыре, когда я уже отчаялся, неподалёку появились две косули. Я впервые увидел их вблизи и был поражён грацией этих животных. Они были невероятно изящными и красивыми. В какой-то момент я даже хотел отказаться от охоты. Но очень хотелось поесть свежего мяса: мы уже несколько месяцев питались одними консервами (впрочем, пару раз ели зазевавшихся куропаток) и соскучились по нормальному рациону.

Однако сомнения не прошли даром: я неловко повернулся и сучок подо мной слегка треснул. Косули тут же бросились наутёк, охота провалилась. Я просидел на дереве ещё два часа, у меня затекли все мышцы, и спуститься вниз стоило большого труда.

Раздосадованный, я снова пришёл домой с пустыми руками.

Тем временем становилось всё теплее. К третьей декаде января температура была уже стабильно выше нуля даже по ночам, а днём доходило до семи-восьми градусов тепла. Кое-где даже растаял снег.

Как раз в это время мы заметили, что Марс стал уменьшаться. Вероятно, теперь он от нас отдалялся. Это вполне могло быть движение по орбите, но могло быть и так, что Земля прошла его орбиту и теперь устремляется дальше в космос. Солнечный диск стал зримо меньше, чем до нашей космической одиссеи. Постоянное и неуклонное потепление противоречило этим наблюдениям, однако являлось бесспорным фактом.

Мы частенько обсуждали это, собираясь вместе. Я научил всю компанию играть в карты, и мы иногда проводили свободное время за этим занятием. Обычно играли в подкидного дурака, но, случалось, и в чирика. В «дурака» все научились играть довольно быстро, а вот в «чирика» я был непревзойдённым чемпионом, поэтому со мной играл в него только Васёк.

Люся удивлялась тому, что Маша с Егором не только сами не отказываются играть, но и детям разрешают. Как-то раз она спросила их об этом напрямую. Маша удивилась:

— А почему нам не играть в карты?

— Да, вроде как, сатанинское это занятие, — сказал я. — Азарт, праздность…

— Сатанинское? — удивилась Маша. — Странно, никогда не слышала ничего такого.

Мы с Люсей посмотрели на Егора. Тот, снимая недостающие карты из колоды, развёл непонимающе руками: не понимаю, дескать, о чём вы.

— Никто не запрещает… — только и сказал он.

Обсуждая загадочное потепление, мы решили, что, возможно, близость Марса возбудила какие-то термические процессы под земной корой и это вызвало рост температуры. Но в таком случае, теперь, когда Марс от нас удалялся, мы должны были снова начать замерзать.

Пока стояло тепло, я решил съездить в Борщевое. Местность знали только Егор с Машей, поэтому ехать мне предстояло с кем-то из них. Вспоминая, как Егор заблудился при нашем знакомстве по дороге домой, я предпочитал взять в штурманы Машу.

Маша говорила, что бывала в Борщевом три или четыре раза, дорогу туда помнит плохо. Но и Егор помнил не лучше. В конце концов, решили, что со мной поедет всё-таки Маша.

Наутро мы с ней сели в машину и отправились в путь. Ехали практически вслепую, так как на просёлочных дорогах указатели попадались очень редко. Я сразу определился с логикой принятия решений и решил ориентироваться на качество дороги: в случаях, когда мы не знали, куда поворачивать, выбирал более качественное покрытие, предполагая, что, поскольку Борщевое, по местным меркам, мегаполис, то там и дорога должна быть получше.

Так мы колесили часа два и, честно говоря, заблудились, когда, въезжая в очередной населённый пункт, прочитали на въездном указателе — «Гороховка». Уставшая Маша сразу оживилась и сказала, что Гороховка даже покрупнее Борщевого, библиотека здесь точно есть. Однако оказалось, что уехали мы далеко, Маша утверждала, что это дальше Борщевого раза в два. Затем она сказала:

— Может, лучше тебе было поехать с Егором, он здесь лучше знает местность.

— Ага, я помню, как он знает… — пробурчал я.

— Намекаешь на тот день, когда мы встретились?

— Ну а на какой? — ответил я. — Больше мы с ним тут не плутали.

Маша помолчала немного и вдруг сказала:

— Мы не заблудились тогда. Мы просто не знали, где очутились. Просто не знали.

— Как это? — спросил я, объезжая упавшее на дорогу дерево.

— Мы, действительно, были в гостях. Читали новые книги, обсуждали. Мы собирались там прожить ещё несколько дней. И вдруг в один миг все вчетвером оказались там, на шоссе. Даже вещи наши все остались там.

Я недоверчиво покосился на Машу.

— Я понимаю, что это звучит странно, — сказала она. — Потому мы тебе тогда ничего и не сказали. Но это так.

Немного помолчав, она добавила:

— Ты же помнишь, как мы тогда были одеты. В домашнем…

— Кстати… — вспомнил я. — А как так получилось: Егор, Маша, Вася… и вдруг Сюзанна?

— Сюзанна нам не родная, — быстро ответила Маша, как будто ждала этого вопроса.