его собственного дома в Лейпциге несколько месяцев спустя. В результате он перевез семью в небольшой домик в Баварских Альпах и наведывался туда при каждой удобной возможности. Когда Гейзенберг писал Вику, эта новость, по-видимому, казалась ему обыденной, но благодаря этим неосторожным словам УСС теперь было известно, где его можно найти.

Также Гейзенберг упомянул о своих исследованиях. Он сообщил, что его лаборатория в Лейпциге была уничтожена бомбами, тогда как «берлинский институт все еще стоит». Но недавние отчеты разведки намекали, что на самом деле Гейзенберг перемещает свою лабораторию на юг от Берлина, за пределы досягаемости американских авиаударов. Берг расспросил об этом Вика, и тот неохотно признал, что Гейзенберг перебирается куда-то в леса. От дальнейших расспросов он уклонился, но эта деталь существенно сузила область поиска.

Когда Берг сообщил о результатах этой встречи и передал текст открытки, УСС пришло в восторг. Дикий Билл Донован поздравил его лично. Этому кетчеру давали разные характеристики – одни считали его остолопом, другие – больным звездной болезнью, но он умел добиваться успеха, когда это было важно.

Глава 43

«Афродита» против «наковальни»

Поскольку «Трудолюбивая Лизхен» еще не была готова ко дню высадки союзников во Франции, оборона Рейха сделала ставку на другое оружие – ракету «Фау-1». Через несколько часов после начала вторжения в Нормандию верховное командование в Берлине телеграфировало кодовое слово – «чулан» – нескольким воинским частям, дислоцированным в разных районах северной Франции. Нацистские инженеры несколько суток трудились без сна, чтобы подготовить пусковое оборудование, и 13 июня 1944 г. в 4:18 утра первый снаряд «Фау-1» взорвался в графстве Кент, неподалеку от Лондона. За ним быстро последовали еще сотни длинных, снабженных плавниками ракет, напоминающих крылатых акул.

Эта атака имела два основных последствия. Во-первых, она помешала продвижению союзных войск. В какой-то момент 40 % всех авианалетов из Великобритании имели целью пусковые площадки «Фау-1». Разведка велась не менее интенсивно – союзники сделали более миллиона фотографий. Из-за этого не хватало ресурсов для других операций. Ракетные удары также сеяли хаос на юге Англии, уничтожая фабрики, электростанции, водопроводы, дороги и транспортные узлы. Цепочки поставок были серьезно нарушены, и вследствие этого армиям союзников не удавалось заметно потеснить немцев на материке. Спустя целых полтора месяца после высадки они продвинулись всего на 40 км от Омаха-Бич, при этом потери в живой силе составили 100 000 человек.

Во-вторых, ракеты терроризировали мирных жителей. Поскольку «Фау-1» фактически нельзя было направить в цель, никто не знал, где они упадут. Этот факт в сочетании с их скоростью (около 640 км/ч) делал защиту от них практически невозможной. Британцы пробовали размещать на их пути аэростаты воздушного заграждения, что иногда приводило к раннему взрыву, а наиболее отчаянные пилоты научились сбивать их с курса, приближаясь – иногда на расстояние около 15 см – и покачивая крыльями, чтобы создать турбулентность. Но эти меры могли остановить лишь считаные ракеты, и миллионы людей ложились каждую ночь спать, опасаясь, что следующая смертоносная посылка прилетит по их адресу. Обстрел сделался настолько интенсивным (за первые две недели погибло 2700 человек), что Уинстон Черчилль, хорошо выпив, приказал армии в отместку использовать отравляющий газ против гражданского населения Германии. Британский кабинет дезавуировал решение премьер-министра, а власти страны долгие годы замалчивали этот инцидент. Вместо этого лондонцев начали призывать перебираться в сельскую местность. В итоге более 1,5 млн человек покинуло столицу.

В целом возникли реальные опасения, что немецкие ракетные удары повернут ход войны вспять и вытеснят союзников с континента. Но настоящий ужас заключался в том, что на подходе было еще более мощное оружие. Пока Германия запускала только относительно небольшие «Фау-1». Тем временем гигантские бетонные бункеры на севере Франции все еще строились, и какое бы оружие ни предполагалось в них разместить, оно наверняка будет еще страшнее, особенно если (а такие слухи продолжали циркулировать) новые ракеты окажутся атомными. Поскольку бункеры были расположены около Кале, в добрых полутора сотнях километров к северо-востоку от того места, где забуксовали союзные армии, атаковать их с земли не было никакой надежды.

Союзники все острее осознавали, что необходимо вывести бункеры из строя до того, как те заработают. Поскольку обычные бомбы оказались бессильны, единственная реальная надежда заключалась в плане американских военных начинять бомбардировщики взрывчаткой и бить ими по объектам, используя дистанционное управление.

Дальновидные авиаторы еще со времен братьев Райт экспериментировали с самолетами на дистанционном управлении (фактически прообразами современных дронов), но электронные системы начала XX в. не могли отправлять сигналы на необходимые расстояния. Во время Второй мировой войны из-за этих ограничений особенно страдала армия. Дроны проекта «Афродита» подчинялись лишь трем командам (влево, вправо, пике), да и то со сбоями.

Однако к середине 1944 г. в проекте ВМС «Наковальня» произошел настоящий прорыв – отчасти благодаря целеустремленному 35-летнему инженеру из юго-восточной Пенсильвании по имени Уилфред Бад Уилли. Новая радиосистема, которую он помог спроектировать, могла обрабатывать до 10 команд, позволяя самолету-«матери» управлять «ребенком» с гораздо большей точностью. Например, «мать» могла менять скорость «ребенка», дистанционно инициировать взрыв и даже включать и выключать нагреватель. Таких совершенных дронов мир еще не видел.

Единственным уязвимым местом в конструкции Уилли оказалась система дистанционной детонации. По непонятной причине цепь постоянно замыкалась во время тестовых полетов; если бы это были боевые вылеты с настоящей взрывчаткой, «дети» взрывались бы раньше срока. Команда Уилли неделями ломала головы, пока не пришла к выводу, что проблема заключалась… в буги-вуги. Поскольку самолет-«мать» летел почти на 5 км выше «ребенка», последнему требовались довольно чувствительные радиодетекторы. Чувствительные настолько, что они улавливали посторонние сигналы передающих поп-музыку и новости радиостанций Филадельфии, из-за чего и происходило самопроизвольное замыкание цепи. Уилли и его команда так и не решили, что с этим делать, но успокаивали себя тем, что такие случайные радиосигналы вряд ли будут представлять проблему над Ла-Маншем.

Тем временем и флот, и сухопутные войска набирали в Англии пилотов для своих операций этого типа, и Джо Кеннеди не остался в стороне. Хотя Джо и члены его экипажа уже давно выполнили норму боевых вылетов, требуемую для почетной отставки, он уговорил своих людей остаться до момента высадки в Нормандии, надеясь на дополнительный шанс прославиться. Однако после высадки охота на подводные лодки в Бискайском заливе превратилась в работу сугубо вспомогательную, и члены его экипажа сказали ему «прощай». Единственным утешением было то, что таким образом Джо освободился для иной деятельности, и, когда офицеры на его базе начали набирать пилотов для очередной, явно небезопасной миссии, он вызвался добровольцем. По соображениям секретности вербовщики не могли сказать ему, в чем на самом деле заключалось задание, но Джо это не волновало. Ему было достаточно слова «опасность».

В конце июня пилотам новоиспеченной эскадрильи специального назначения № 1 вкратце рассказали о миссии (ключевым здесь является слово вкратце). Не слишком разговорчивый офицер объявил им, что они будут взлетать на самолетах, нагруженных напалмом, направлять их в сторону Франции, а затем выпрыгивать с парашютом, прежде чем самолеты взорвутся. Есть вопросы? М-м-м, кое-какие есть. Однако офицер отказался от дальнейших объяснений и быстро отпустил летчиков. Но опасность не могла нарушить их боевой настрой. Как только в армейской части появлялся новый пилот, его товарищи возвещали под общий хохот: «Эй, парни, прибыл еще один псих!» У спецподразделения ВМС тоже наблюдалась эйфория, особенно у Джо – ему не терпелось увидеть в бостонских газетах заголовки о своих подвигах.

Однако с началом обучения энтузиазм уступил место унынию. Британские военные по понятным причинам нервничали из-за присутствия на их авиабазах набитых взрывчаткой самолетов, поэтому командующие изо всех сил старались перебросить эти горячие картофелины кому-нибудь другому, гоняя американцев с места на место. Ясное дело, экипажи не могли передислоцировать забитые напалмом самолеты, поэтому, когда приходил приказ о переводе,