— Да никто в мире и представить не сможет, что ты со мной сделал, — процедила она сквозь сжатые зубы. — Поэтому ты сам этого не понимаешь. Ты водрузил себя на пьедестал и уже не слезешь оттуда. Пожалуйста, сиди! Но не смей считать себя праведником, который тогда принял верное решение.

Она отпустила отца, и сиделка тут же бросилась к нему, кудахча, как курица. Скорее всего, на тонкой старческой коже образуется синяк. Ничего, не умрет! Он переживет это легче, чем Пашка, у которого наверняка случится истерика после звонка сиделки.

Александра, не оборачиваясь, направилась вниз по холму к центральной аллее. В воздухе пахло прелой листвой, и этот запах успокаивал ее.

Очень скоро Ян поравнялся с сестрой, и злым он не выглядел.

— Давай уедем на пару дней, — предложила Александра. — Лишь бы не быть здесь и не отвечать на некоторые семейные звонки!

— Да куда угодно, ты только навсегда не исчезай больше, — улыбнулся Ян.

— Нет, не навсегда, пары дней хватит… Пока не уляжется пыль. А потом мы с тобой вернемся домой — вместе.

Маленький деревянный домик терялся среди старинных елей, жизнерадостно зеленых на фоне голых ветвей и серого неба. Только что закончился дождь, сделавший запах хвои особенно ярким и острым. Птицы затихли, и осенняя тишина казалась смиренным молчанием перед приходом зимы. Ее осмелилась нарушить только музыка, лившаяся из приемника на подоконнике.

Музыка подходила этому дню. Мелодия была медленной и расслабленной, мужской голос с насмешливой тоской пропевал:

Это было не радио. Александра запустила запись с карты памяти, из своего плей-листа. Она всегда любила эту песню. Ей казалось, что кто-то написал историю ее жизни, не зная ее.

Такое же чувство у нее было в Америке, когда она размышляла, не вернуться ли ей домой. Она ведь не сожгла мосты — мосты сожгли за нее! А она могла все отстроить заново и отвоевать то, чего лишилась.

Но всякий раз она останавливала себя. Даже когда ей казалось, что ее собственная душа сейчас проломит ей грудную клетку и маленькой красной птичкой улетит куда-то, где ее еще ждут. Александра напоминала себе, что ее похоронили и забыли. Разве кто-нибудь хочет, чтобы мертвецы вернулись? На самом деле, нет, сколько бы об этом ни болтали.

— Мне кажется, ты никогда не будешь здесь счастливой, — сказал ей однажды Эрик.

— О чем ты говоришь? Я люблю тебя, я счастлива с тобой!

— Это, конечно, лестно, но ты должна быть счастлива не только со мной. Ты бежишь в наш дом, как в убежище, но остальной мир тебя тяготит.

— Мне уже лучше.

— Не думаю, что это изменится. Поэтому я принял предложение.

— Предложение?.. — повторила Александра, непонимающе глядя на мужа.

— О работе. Я говорил тебе. Через два месяца мы переезжаем в Австралию. Это не просто другая страна, Сандра, это другой мир. Австралия — это планета внутри планеты. Там ты позабудешь обо всем и перестанешь тосковать, вот увидишь!

Она действительно перестала тосковать, тут он не ошибся. Но дело было все равно в нем, а не в Австралии. Когда исчез он, исчезло и ощущение счастья.

Зато здесь все в порядке. Александра чувствовала это, глядя, как ее брат играет с Гайей. Они отлично поладили — даже если не до конца поняли это. И отдых в затерянной среди лесов хижине давал им силы, чтобы очень скоро встретиться с миром, где есть раздражающие телефонные звонки и недовольные родственники. Это такие мелочи по сравнению с чувством свободы! Красный кардинал не терпит неволю. Но на свободе он выживать умеет…

Нельзя сказать, что она стала собой прежней, вернулась на то место, которое оставила четырнадцать лет назад. И она уже другая, и все, кого она помнила, тоже, даже ее близнец — одна вторая их общей сущности. Однако только здесь Александра видела свое будущее и готова была ко встрече с ним несмотря ни на что.