Брайан проехал шестьдесят километров на юг — дороги были забиты, и с шоссе он свернул. У него было два варианта. Проехать либо вдоль Рейна, по красивой дороге, либо у подножия Шварцвальда.

Он выбрал Шварцвальд.

Он просто не сможет проехать через то место, где словно сумасшедший убегал от широколицего и тощего.

Не сейчас.

Пока Брайан вспоминал, где находится, становились все громче незнакомые звуки — от низкого жужжания до нежных полутонов. Накануне вечером его уже поприветствовали фрайбургские трамваи — теперь они желали ему доброго утра.

В его номере все еще горел свет. Лежал он полностью одетым. И не уходила усталость.

Еще до того, как Брайан открыл глаза, над ним нависло отвратительное чувство — точно как перед экзаменом. Наверное, если бы рядом с ним в постели лежала Лорин, все было бы по-другому. Стоявшая перед ним задача предназначалась одному человеку.

На вывеске значилось: отель «Розенек». «Урахштрассе, 1», — дополнительно сообщала визитная карточка, выданная портье. Брайан понятия не имел, где именно в городе он поселился.

— Телефон есть? — Последнее, что он спросил вечером.

Портье ответил недовольно, указав на телефон-автомат напротив крутой лестницы.

— Деньги разменяете? — добавил Брайан.

— Да, завтра утром!

Поэтому Лорин он пока не позвонил.

Теперь его ждали улицы. А еще — горы и вокзал. Город гипнотически на него действовал. В месяцы, проведенные в госпитале, на возвышенности за городом, он цеплялся за собственные фантазии. О жизни дома, в Кентербери, о свободе и городе, который был так близко.

И вот он здесь.

Отель расположился на углу, напротив маленького оазиса шепчущихся деревьев. Вход в ветхое здание с витиевато украшенным крыльцом и коваными лампами находился в переулке, который и вел к небольшому парку. Урахштрассе — не самый престижный адрес, но, что удобно, она была ответвлением Гюнтертальштрассе, а та через улицу Кайзера Йозефа врезалась в ворота Мартинстор, самое сердце города.

Неподготовленный, лишенный всякого желания что-либо делать — а растерянность вовсе не способствовала приведению мыслей в порядок, — он отправился наудачу бродить по большому городу. Люди шли, бежали, ехали на велосипедах и в автомобилях, торопились или ждали на трамвайных остановках. Казалось, он перемещается за кулисами среди товарищей-актеров, в пестрой толпе, где кого только не было — от полных, седеющих домохозяек до улыбчивых мальчишек, засунувших руки в карманы.

Богатый город.

Может быть, он ждал, что фасады городских зданий до сих пор обезображены бомбардировками. Может быть, думал, что перерезаны нервы городского прошлого. Но город оказался чарующим и оживленным, отреставрированным и отстроенным, многоликим и доброжелательным.

Универмаги ломились от товаров, и у людей были на них деньги. И Брайана это коробило. Долг к прошлому был еще слишком велик, чтобы вести себя с подобным легкомыслием. Издержки оказались не вполне заметны.

У входа в магазин группа женщин вытаскивала вещи из грозившей вот-вот рухнуть стопки. Летние шорты на будущий год. Естественно, по разумной цене. Перед ними на одной ноге проковылял пожилой темнокожий мужчина и натянул пару шорт поверх своих длинных мятых брюк — проверить, годятся ли они ему. Проходя мимо, Брайан мельком увидел новый мир.

Брайан бесцельно бродил.

Бертольдштрассе привела к вокзалу. На вымощенной брусчаткой улице под ярким солнцем сияли рельсы — четыре линии вели по мосту через железную дорогу, в отдалении виднелись две башенки.

Толпу на вокзальных перронах можно было охватить взглядом. Раскрасневшийся гид пытался собрать свою группу — из его рта непрерывным потоком вырывались увещания. У всех женщин были рюкзаки и бриджи, демонстрировавшие голые лодыжки. Лорин на них засмотрелась бы, подумал Брайан.

Чужой мир. Он обвел взглядом семь путей и семь перронов, но не узнал их. Казалось, бесследно растворились страшные часы, проведенные в мороз на перроне уже почти тридцать лет назад. Вероятно, в какой-то момент все сооружение разрушили до основания и разбомбили его же товарищи из Королевских ВВС.

Расфокусированный взгляд скользнул под мост, в южном направлении, где город заканчивался. В отдалении возле железнодорожного полотна, за сортировочными путями, стояла пристройка — темная, тяжеловесная и явно выбивающаяся. Дышал Брайан глубоко и прерывисто.

Значит, старое здание вокзала на месте.

От товарного вагона до стены, сложенной из крупных, широких кирпичей, было примерно четыре метра. По воспоминаниям Брайана, места там было как минимум в два раза больше. Вот здесь, на перроне, он и лежал. Закрыв глаза, Брайан увидел силуэт Джеймса, лежавшего в паре метров, у ободранной опорной балки. Где они теперь — полуживые люди, трясущиеся на носилках? Давно похоронены или же просто дома у своих родных, где их поглотила ничейная территория забвения?

В отдалении виднелась цепь холмов — вечнозеленых и нежных, обширных и многослойных, как кулисы кукольного театра. На них криво указывала заржавевшая стрелка. Возник силуэт железнодорожного рабочего с железным шестом на плече — его тогда прогнали. А еще из капризного лабиринта воспоминаний вышли солдаты с болтающимися противогазами — веселые, спокойные молодые люди, едущие домой в отпуск. Старые товарные вагоны, неизменившееся здание, цвета и тишина — почти как в тот раз, когда перрон молчаливо укутывал снег, — все это разбередило ту часть разума Брайана, которую, вообще-то, было непросто расшевелить.

Он сел и заплакал.

Остаток дня он провел в отеле «Розенек», предоставив заботу о себе портье. Расположенное неподалеку кафе снабжало его не пойми какими сэндвичами с ветчиной и увядшими листьями салата. В самом отеле ресторана не было. Несмотря на щедрые чаевые, улыбался портье кисло. В тот вечер звонить домой Брайан тоже не стал. У него не было аппетита, ничего не хотелось. Вопрос лишь в том, сможет ли он собраться с силами и встать с постели на следующий день.

И этот день настал. Некоторые детишки глазели на «ягуар», когда Брайан проезжал Вальдкирх, после чего он оказался в той части горных цепей Шварцвальда, где возвышался Хюнерзедель. Если бы он объезжал горный массив с запада, то точно потерялся бы среди отвлекающих деталей. Попросту говоря, заблудился. А прежде всего его цель — найти, где располагался госпиталь. Опыт подсказывал Брайану, что лучше забраться наверх, — вероятно, с плато Ортошванден откроется хороший обзор на запад.

Каменистые склоны и скопления деревьев казались нескончаемыми даже из окна быстро едущей машины. Бесчисленные тропы и ручьи усиливали бессмысленность продвижения наобум. Брайан стал искать ориентиры.

Искал он Кайзерштуль, стоящий посреди плоских виноградников, пышный и выделяющийся. И для Брайана значимым оказался даже тот самый угол, под которым гора впервые открылась ему под хлопающим брезентом в грохочущем грузовике.