тех эзотерических школ, с которыми Поплавский был знаком. Разумеется, мы не посягаем даже на приближение к выполнению этой задачи. Ниже мы приведем лишь несколько примеров таких схематических рисунков, имеющих отношение к нашей теме, – одновременно демонстрируя их в виде иллюстраций.

Во-первых, это необычный рисунок системы сфирот, в котором совмещены названия ипостасей Троицы, отдельных свойств, качеств и органов тела (ил. 27). Правая и левая стороны Древа сфирот названы именами Яхин (у Поплавского – Якин) и Боаз, двух колонн в Храме Соломона, которые в масонском и оккультном символизме обозначают силы света/истины и мрака/смерти790. Отметим, что дуализм Яхин и Боаз (как и еще двух сил, Хореб и Йонах)791 очень важен для эзотерических текстов Поплавского, часто используется им и при обсуждении философских вопросов. Якин и Боаз, мужское и женское, – это пара сил, взаимоотношения между которыми играют значимую роль в его интерпретациях проблем космогонии и психологии. «Мир Якина состоит из сил и форм, – пишет он в одном из неопубликованных текстов, – по которым эти силы могли бы проявиться. Боаз есть как раз область этого проявления. Однако муж, оторвавшийся от своей жены, Якин в себе, есть конденсированный огонь, который в конце концов сжигает всякую личность». Неудивительно, что мы встречаем эту пару и на данной схеме:

Схема необычна в нескольких отношениях. Как правило, в христианской каббале три ипостаси Троицы, Отец, Сын и Св. Дух, соответствуют трем первым сфирот, Кетер, Хохма и Бина. У Поплавского Св. Дух занимает место «мужского», активного прицнипа – 2‐й сфиры (Хохма), а Сын – «женского», пассивного, 3‐й сфиры (Бина). Трудно понять, почему 4‐й сфире, Милость, приписан атрибут «горькое», а 5‐й, Строгость, – «сладкое».

7‐я и 8‐я сфирот вообще на схеме поменялись местами.

Второй рисунок изображает Абсолют и три мира каббалистической космогонии – Брия (у Поплавского – «Бериах»), Йецира («Иетцирах») и Асия («Азия») – миры «творения», «формирования» и «делания» – с указанием соответствующих им демонических персонажей (ил. 28). Собственно мир эманации (Ацилут), или мир сфирот, на рисунке отсутствует, над всей схемой сразу помещается Эйн-соф («Ensoph»), Абсолют. Порядок иерархии миров также нарушен: 3‐й по порядку мир, Йецира, располагается над 2‐м, Брия. В мире Брия Поплавский размещает Софию, а ниже, в последнем мире Асия, находятся сферы демонических персонажей – Люцифера, Бафомета и Вельзевула.

Третья схема (ил. 29) еще глубже погружает нас в область демонологии, что, конечно, не случайно: тема вселенского дуализма и практика взаимодействия с силами зла были исключительно важны для Поплавского как практикующего эзотерика. Этот рисунок озаглавлен следующим образом: «О тайне трех слепых качеств, или трех диаволов, как поверженной первой иерархии Люцифера, или 13». Три треугольника, известные по схематическим изображениям Древа сфирот792, дополнены здесь еще одним, расположенным внизу и помеченным цифрами 11–13. Наверху находятся «Сефиры первого семейства», это «Первый логос», «Троица, или, вернее, второй логос» и «Небесная память, Матерь Божия». Далее следуют семь «сефиротов второго семейства», а под ними – «Трех угольник диаволов, или поверженный Люцифер, искупивший вину неприятия творения» (мы уже говорили об этом выше). К последнему треугольнику Поплавский приписал сбоку: «Трех угольник дьяволов есть как бы груз, удерживающий все сооружение глубоко в разреженном, на дне великих вод». К рисунку имеется поясняющий комментарий:

Последний трехугольник – он есть три качества мрака, или три раздувателя жизни, в формах в себе и как самоцель тщащихся удержать сублимацию и увеличить формальную жизнь, это как бы низшие стражи порога793: Люцифер для разума, Бафомет для чувства и Вельзевул, или инертность, – для воли.

Впрочем, не следует ужасаться «чернокнижию» поэта, подозревать его в особенной любви к демоническим сущностям. Бафомет, Люцифер, Вельзевул для него – это прежде всего названия определенных сил во Вселенной (макрокосме) и в человеческой личности (микрокосме), отслеживание действий которых необходимо для достижения и сохранения в себе осознанного, пробужденного состояния. Среди неопубликованных рукописей встречаются различные характеристики трех этих персонажей (или сил), например, говорится о том, что в Люцифере скрыта «тайна свободы», в Бафомете – «страсти», в Вельзевуле – «лени»794. Отдельные тексты посвящены задачам «искупления» Люцифера и Бафомета795.

В обобщенной и, можно предположить, итоговой форме оккультно-каббалистические идеи Поплавского нашли выражение в символическом рисунке, сохранившемся среди рукописей поэта и впервые нами публикуемом (см. ил. 35)796. Это замечательное произведение оккультной иконографии мы пропробуем проанализировать поподробнее.

На этом рисунке, выполненном в несколько брутальной и стилизованной манере, изображена мужская фигура с поднятой правой и опущенной левой рукой, показанная в момент священного (иерогамного) совокупления с женской фигурой. Вокруг них и под ними размещены различные надписи, поясняющие их отдельные части, а под ногами внизу находится еще одна схема. Поплавский подписал это изображение так: «Le Grand Arcane <Heureux qui comprend>»797. Не та ли это «Великая Тайна», о которой в начале 1930‐х годов он записывал в дневнике:

Потом с Диной, дрожа от страха быть открытыми, говорили, целуясь глазами, о Grand Arcane, о евреях и Люцифере?798

Прежде чем перейти к содержательному анализу рисунка, скажем пару слов о его иконографии. Можно предположить, что на нее оказали влияние сразу несколько художественно-религиозных традиций799.

Во-первых, это широко распространенные католические изображения Иисуса Христа, с которыми Поплавский, регулярно посещавший разные храмы, был хорошо знаком, в частности икона «Образ Иисуса Милосердного» (Miséricorde divine; см. ил. 36).

Во-вторых, и это уже имеет большее отношение к нашей теме, – это изображения Адама Кадмона, на которых указаны сфирот, соответствующие его органам; такие рисунки встречаются в книгах христианских каббалистов (правда, достаточно редко) и оттуда могли перекочевать в сочинения оккультистов Новейшего времени. В качестве примера мы приводим (ил. 37) рисунок Адама Кадмона в «турецкой» одежде из книги гебраиста и теолога Кампегия Витринги (1659–1722) «Книга первая священных наблюдений, в которой… объясняются каббалистические сефирот» (1683)800. Отметим, что у фигуры в книге Витринги правая рука также поднята, а левая опущена.

Третий источник рисунка Поплавского – алхимические изображения Ребиса (лат. res-bis, «двойная вещь»), совершенного муже-женского существа, символизирующего конец алхимического magnum opus. Поплавский почти наверняка был знаком с его изображениями по алхимической литературе (например, у Василия Валентина), однако в данном случае, по нашему мнению, источник может быть установлен достаточно точно. Это гравюра в одной из самых таинственных книг европейского эзотеризма – трактате врача и алхимика Генриха Кунрата (1560?–1605) «Амфитеатр вечной мудрости» (1595, 1609). В центре этой