– Я хочу посмотреть на Джейкоба.

Его это как будто задело.

– Теперь это Джейкоб? Странно, обычно это был просто Доббс… Почему тебе всякий раз нужно все романтизировать? Он был тот еще сукин сын, Стрит. И на всякий случай, если ты решила взять на себя вину, Доббс не спотыкался о стены и не вляпывался дерьмо, потому что в его организме было немного тетрагидроканнабиола. Он проспался. Я уверен, он проснулся на твоем диване прежним ублюдком с ясной головой.

– Хреново так говорить, Раузер, учитывая то, что произошло. – Я кое-как поднялась на ноги. – Хочу увидеть все своими глазами.

Я не стала ждать Раузера и направилась к «Линкольну». Теперь это был мусорный бак. Гроб на колесах.

Раузер догнал меня и протянул мне пару хирургических перчаток.

– Ладно. Давай. И если пресса и шеф увидят тебя там, на месте преступления, которое расследую я, и мне это потом выйдет боком, ничего страшного, верно? Главное, ты получила то, что тебе нужно.

– Да пошел ты.

– К черту расследование. – Он быстро зашагал рядом со мной. – К черту мою работу. К черту меня. Главное, Кей должна увидеть все своими глазами. В этом всегда была ты вся, верно? Или, может, ты просто хочешь все взять под свой контроль? Я прав? Ты ведь можешь сделать это лучше, чем все остальные, верно?

Я застыла на месте.

– Черт возьми, Раузер. Разве не ты сам просил меня о помощи?

– Тогда скажи мне, что это не было ошибкой, потому что в данный момент я прошу тебя остановиться.

Я сунула ему назад перчатки, которые он мне дал.

– Отлично. Я пойду домой пешком.

* * *

Я не отвечала на звонки несколько часов. Пару раз слышал рингтон Раузера, но не обращала на него внимания. Я больше не злилась на него. Просто пришла в ярость от того, насколько он был прав. Во всем. Он не в первый раз обвинил меня в том, что я романтизирую всякое дерьмо в моей жизни, особенно мои отношения с Дэном. Когда мне одиноко, я становлюсь слезливой и забываю, какой на самом деле была жизнь с ним. Не думаю, что человеческая психика способна полностью помнить боль. Конечно, в этом есть свои плюсы и минусы.

Где-то ближе к полуночи я решила, что мне не повредит проглотить немного гордости и перезвонить Раузеру. В его хриплом голосе слышалась усталость.

– Я позвонил жене Доббса. Там уже была пара местных копов, так что она была не одна, когда я ей сказал. Она показалась мне подозрительно спокойной, Кей, а потом раздался стук, как будто она уронила телефон. Один из копов потом сказал мне, что она потеряла сознание.

Я подумала о том, каково это было для Раузера. Подумала о той боли, которую наверняка испытывала жена Доббса, зная, какой жестокой и отвратительной смертью умер ее муж. Я не была знакома с женой Джейкоба лично. Знала только, что она заведовала кафедрой социологии в Университете Вирджинии и что они были женаты уже много лет.

– Сочувствую, – сказала я Раузеру, причем совершенно искренне.

– Как же я порой ненавижу эту работу… – Я услышала стук ботинок Раузера по твердому полу, скрип петель и стук тяжелой двери.

– Ты где?

– На Прайор-стрит, – ответил Раузер, что означало, что он сейчас в Центре судебно-медицинской экспертизы округа Фултон – в морге, то есть в одном из его наименее любимых мест, насколько мне было известно.

– «Линкольн» был взят напрокат?

– Да. И сейчас в криминалистической лаборатории. Судя по брызгам крови, Доббс был убит прямо в нем.

– Ничего не понимаю. Что Доббс делал в том районе посреди ночи? Он кого-то подобрал? Его заставили ехать туда? У него там была с кем-то встреча?

– Мы работаем над этим. У нас есть свидетель, который говорит, что вскоре после полуночи он дежурил на парковке отеля, когда Доббс попросил свою машину. Мы знаем, что он выпил достаточно алкоголя и вряд ли мог сесть за руль. Вот что я думаю. Полдня он проспал на твоем диване, так что прошлой ночью ему не спалось. Странный город, он тут один, поэтому он немного гуляет, перебирает спиртного и теряет бдительность. Мы осмотрели улицу. Никто не знал Доббса, кроме как из новостей, и никто точно не помнит, когда появился «Линкольн». Я думаю, что место было выбрано случайно. На улице было тихо. Убийца заставил его подъехать туда. Так что у нас есть три, а может, и четыре часа, о которых нам ничего не известно, – между тем моментом, когда Доббс вышел из отеля, и звонком в полицию.

Я закрыла глаза. У меня все еще не укладывалось в голове, что мертвое тело в машине принадлежит Джейкобу Доббсу.

– Летальное ранение примерно в том же месте, что и у Брукса, в яремную ямку, – сказал Раузер. – Судя по углу, убийца был на пассажирском сиденье и потянулся через салон. Чтобы иметь достаточно силы и вонзить нож, он должен быть правшой.

– Он повышает ставки, – сказала я Раузеру. – Вспомни снимки, которые, по его словам, он делает. Письма, которые пишет, как использует интернет, чтобы вставить в адресную строку мой электронный адрес, как копается в моей машине, присылает через флориста букет, и вот теперь такая знаменитость, как Доббс… Его потребность подпитывать свои буйные фантазии обостряется. Она сильнее его инстинкта самосохранения. Он сознательно идет на риск. Его заболевание прогрессирует.

– Что означает, что он забил на осторожность. У Лутца есть волокна. По его мнению, это ковровое волокно. Я пошел в отель Доббса и взял образец ковра. Не совпало. Теперь я пытаюсь получить ордер на получение образцов из дома Чарли. К тому времени как мы туда доберемся, волокна могут быть единственными уликами, которые у нас есть. У меня такое чувство, что он выбросил нож, фотографии и все остальное, что этот маленький псих любит хранить, еще до того, как мы арестовали его сегодня утром. Лично я так и поступил бы, если б несколько десятков раз вонзил нож в важную персону.

Я подумала про таунхаус Чарли и тотчас вспомнила, что видела внизу камин – в нем легко уничтожить снимки. Удалить их с телефона или цифровой камеры тоже несложно. Да и выбросить нож велокурьеру не составит никакого труда. Полиция Атланты не могла отследить каждый шаг Чарли. Он весь день бывал то в офисных зданиях, то в торговых центрах, то в общественных туалетах. Раузер, вероятно, прав насчет пропажи улик.

– Что еще