class="p1">– Просто шик, лейтенант, – сказал Балаки, и все захихикали. Полицейский юмор. Я не всегда его понимаю.

Я увидела, как в комнату для допросов вошел Уильямс, затем Раузер.

Комната была унылой и голой, лишь стол, четыре стула, пара старых регистраторов вентиляции и кондиционирования воздуха на стенах. Никаких окон. Раузер сел напротив Рикки Стиклера и Чарли и бросил на стол папку из плотного картона. Уильямс сел в конце стола.

– Извините за жару, ребята. Старые здания, как вы понимаете. Может, водички или чего-нибудь еще? – Раузер подождал ответа – тот последовал от Стиклера: «Нет, спасибо», – затем на миг посмотрел на Чарли и улыбнулся. Я видела, как в уголках его глаз собрались морщинки. – Чарли, дружище, что, черт возьми, стряслось? Ты упал с велосипеда или что? На тебе живого места нет, приятель.

– Я знаю, что ты злишься, – сказал Чарли Раузеру. Знакомая невнятица вернулась. Едва заметная, как будто кто-то выпил лишний стакан вина. – Извини, честное слово, мне стыдно. Я люблю ее. Я не нарочно.

Раузер взял папку, открыл ее и притворился, будто читает.

– Здесь написано, что ты проделывал нечто подобное уже три раза, Чарли. Тогда это тоже было не нарочно?

– Лейтенант, – встрял Стиклер. Это был симпатичный парень лет тридцати, с рыжеватыми волосами. – Мой клиент уже много раз проходил обследование. У нас есть томограммы мозга, показывающие повреждения, полученные в далеком прошлом. Он принимает около двадцати антипсихотических препаратов. Он отказался от лекарств. Он совсем неагрессивный. Верно я говорю, Чарли?

Чарли покачал головой.

– Нет. Я хороший парень.

– Чарли, тебя иногда по-настоящему охватывает злость? Когда тебе хочется что-нибудь разорвать, или даже кого-нибудь? – гнул свою линию Раузер.

– Не отвечай, – приказал Стиклер.

– Ага-а-а, – сказал Чарли, растягивая слово, прямо как Дастин Хоффман в «Человеке дождя». – Иногда я реально злюсь.

– Черт, – пробормотал Балаки. Он сел рядом со мной на стул, который освободил Уильямс. – Он вообще никак не пытается себя выгородить. «Я реально злюсь». Будет трудно заставить присяжных поверить, что с его головой он может предстать перед судом.

– Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал, Чарли? – спросил Раузер.

– Нет, сэр, мистер Мэн. – Тот яростно замотал головой.

– То есть ты только насилуешь?

Стиклер поднял руку и повысил голос:

– Не отвечай на этот вопрос. Лейтенант…

Его прервал Уильямс, впервые подав голос:

– Ваш клиент фигурирует в расследовании убийства, советник, и у нас было соглашение. Вы должны посоветовать ему ответить, или же мы снова заберем его завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, пока не получим разъяснений. Вам это понятно?

– Давайте поговорим о некоторых датах, – сказал Раузер Стиклеру. – Если у вашего клиента надежное алиби, тогда у нас нет проблем.

Шею и щеки Стиклера постепенно залил румянец. Под мышками выступили мокрые пятна.

– Вы шутите! Чарли? Он не узнал бы собственную задницу, если б вы вручили ее ему. Конечно, у него нет алиби. Он не помнит, что ел на завтрак, правда, Чарли?

– Я не завтракал, – сказал Чарли. – Я голоден.

Раузер взглянул в свои записи.

– Чарли, ты заставил всех поверить, что живешь за счет церкви, не так ли? Ты намекал, что церковь предоставила тебе жилье, а потом я узнаю́, что ты живешь в шикарном кондоминиуме рядом с Инман-Парком…

– Защита имущества не противоречит закону, – сказал Стиклер. – Чарли унаследовал довольно много денег после смерти родителей. Он должен быть осторожным. Мы прочитали ему об этом целую лекцию. Наша фирма управляет трастовым фондом.

– А как насчет слезливой истории о жене и детях, которые бросили тебя и все такое? – Раузер покачал головой. – Неправда. Ты сам подал на развод, Чарли. У меня есть документы, вот здесь. И тебя пришлось разыскивать, чтобы вручить тебе повестку в суд и в принудительном порядке взыскать с тебя алименты. Тебе понятно, почему у меня к тебе есть вопросы, Чарли? Иногда ты ведешь себя как тупица, а иногда как подлый ублюдок.

– Поскольку я не вижу в этом вопроса, я думаю, мы закончили, – сказал Стиклер и посмотрел на Чарли. – Пойдем, Чарли. Все равно здесь слишком жарко.

– Да, здесь долбаная жарища, – сказал Чарли и рассмеялся, как мы все к тому привыкли. – Нил любит, когда я говорю грязные словечки. Мне нравится Нил. А вам нравится Нил, мистер Мэн? – Он начал подниматься.

Рука Раузера метнулась через стол и схватила Чарли за запястье.

– Такие деньжищи, а ты крутишь педали по городу в форме курьера…

– Работа является важным аспектом процесса его выздоровления, – заявил адвокат. – Для таких людей важно чувство собственного достоинства, лейтенант.

– Вопрос не к вам, – сказал Раузер Стиклеру. Он не отпускал руку Чарли и пристально смотрел ему в глаза. – Это помогает тебе войти в дом, не так ли, Чарли? Вот почему Алиша Ричардсон, Лэй Кото и другие открыли тебе дверь? Ты доставил посылку? Ты весь взмок и хотел бы выпить воды?

– Я не знаю этих людей, – ответил Чарли. Он попытался выдернуть руку, но хватка Раузера была железной.

– Бедный Чарли у двери с пакетом, весь взмок и умирает от жажды…

– Лейтенант Раузер, отпустите руку моего клиента.

Раузер встал и перегнулся через стол, впритык к лицу Чарли.

– Я слышал, ты неплохо владеешь ножом, Чарли. Хотелось бы увидеть твой нож.

– Вы вообще представляете себе его на месте убийства? – резко спросил Стиклер. – Так я и думал. – Он снял со спинки стула пиджак и положил на стол визитку. – Если у вас возникнут новые вопросы, звоните мне, лейтенант. Пойдем, Чарли.

– Все прошло неплохо, – пробормотала я.

– Лейтенант просто хотел слегка потрясти его клетку, посмотреть, как он поступит дальше, – сказал Балаки.

Но Раузер еще не закончил. Стиклер и Чарли уже собрались было покинуть комнату для допросов, когда он встал перед Чарли и спокойным тоном сказал:

– Я получу ордер на этот твой шикарный таунхаус, и мы разберем его до труб. Готов поспорить, у тебя там всплывут улики. Твоя песенка спета, Рэмси. Это просто вопрос времени.

С этими словами он вышел из комнаты для допросов.

– Никаких признаний? – с ухмылкой спросил Балаки, когда Раузер и Уильямс присоединились к нам.

– Угу, – проворчал Раузер. – Скорее Нэнси Пелоси [17] прилетит сюда и устроит нам приватный стриптиз.

– Ага, детка, – сказал Балаки и потер шею. – Говори-говори.

Мы все посмотрели на него. Последовала секунда неловкого молчания, но затем Раузер сказал:

– Мы должны пасти этого парня круглосуточно и в две смены. Задействуйте Веласкеса и Бевинса.

Оба детектива застонали. Это означало двенадцатичасовые смены мучительно скучной работы. Впрочем, к долгим сменам им было не привыкать. Если у копов и едет крыша, так только от бесконечного