Родители моего отца всегда называли меня «маленькой китаезой», так что эта новость не особенно потрясла мой мир. Мы никогда не были близки, но я знала, что мой отец любил своего отца и, должно быть, очень страдал.

– И ты оставила папу одного?

– Ты же знаешь своего отца. Он может быть просто безутешен. И это навряд ли поможет его дураку-отцу попасть под собственную газонокосилку. Ты можешь в это поверить?

– Кто-нибудь заехал к дедушке во двор и переехал его газонокосилкой? – Я изо всех сил пыталась не рассмеяться, правда. В глубине души я знала, что это было бы нехорошо. По крайней мере, мать сочла бы это неуместным.

– Нет-нет. Он был на дороге, на главной дороге, и шел к твоей бабушке.

– Куда именно к бабушке?

Мать раздраженно надула щеки, поставила чемодан и отнесла накрытую тарелку в холодильник.

– Они расстались после того, как дедушка Стрит завел змею. Твоя бабушка отказалась жить в одном доме со змеей, и я ее не виню. К тому же этот идиот был наполовину слеп. Несколько лет назад у него отобрали водительские права, и он начал кататься по городу на этой зеленой уродине. Чертов старый болван… И твоя бедная бабушка, Кей. – Мать снова с отвращением покачала головой. – Одно унижение за другим.

– У дедушки была змея? – Я изо всех сил старалась уловить ход ее мыслей.

– О, ради всего святого, Кей, разве ты не знаешь, что происходит в этой семье?

* * *

KNIFEРLAY.COM

Блоги вашего интернет-сообщества для взрослых Edge Fetish & Knife Play > по ту сторону лезвия, фантазия пользователя BladeDriver, название блога > Лишь одинокие

Обожаю смотреть на нее. Она такая упертая… Мы оба упертые, но только с разными целями. Для нее самое главное плоский живот и крепкая задница, чтобы натянуть ее маленькие колготки. Что касается меня, то я знаю, когда ее соседи дома, когда приходит ее домработница. Я знаю ее кошку. Я даже вошел во вкус этих вечерних пробежек. Она делает вид, что не знает, что я здесь, все время ходит засунув в уши свои маленькие наушники, но я знаю, что она меня чувствует. Она любит внимание. Она хочет, чтобы мой клинок разрезал эту косметическую кожу так же сильно, как и я.

Я врубаю стерео. Это наша песня, моя и Мелиссы. «Только одинокие – дум, дум, дум, дум-де-ду-ва – знают, что этим вечером на душе у меня. Только одинокие – дум, дум, дум, дум-де-ду-ва – знают, что, наверное, я это зря».

Я включаю передачу и тащусь за ней следом. Я играю для нее, для нас. Я даже пою. Просто не могу удержаться. Я так рад ее видеть.

Вон там моя малышка. Вот оно, мое сердце… О, о, о, о, да…

* * *

Таллахасси, похоже, не ведал, что в большей части страны лето уже угасало. Нещадно палило солнце, термометр показывал около девяноста пяти, дул жаркий ветер. В отличие от Таллахасси, Атланта с одной стороны расположена на юге, отчего мы имеем мягкую зиму и длинное лето, но с другой – чуточку севернее, что позволяет нам осенью наслаждаться яркими красками и нарядной, цветущей весной.

В свое время я подумывала, а не переехать ли мне на учебу в Таллахасси. В Университете Западной Флориды есть отличная программа по криминологии, но в конце концов я решила, что не смогу жить там, где нет четкого разделения на сезоны, а ведь это помогает мне укротить перепады моего настроения и оберегает от депрессии.

Я пошла в университетский центр работы с общественностью, объяснила как можно лучше цель моего визита, и меня направили в приемную к Мэри Дейли.

– Я ищу информацию об одной бывшей студентке, – сказала я ей. – Шестнадцать лет назад он была первокурсницей. Надеюсь, я обратилась за помощью в нужное место?

Мэри Дейли на вид было лет пятьдесят. Каштановые волосы, если не считать седой пряди спереди, карие глаза, в уголках которых виднелись лишь небольшие морщинки.

– Вы сказали, что вы детектив?

– Частный, – я кивнула. – Я консультирую по делу в Атланте, которое…

– Могу я увидеть какое-нибудь удостоверение?

– Конечно, – сказала я. – Полиция Атланты также может подтвердить мою личность. Лейтенант Аарон Раузер из отдела расследования убийств.

Я записала для нее номер мобильного телефона Раузера. Так как я была здесь неофициально, я не хотела, чтобы Дейли звонила через коммутатор полицейского управления. Она взяла номер и изучила мое удостоверение.

– Вы хотите узнать об Энн Чемберс?

Я снова кивнула.

– Любую информацию о ней. Вам известно что-нибудь о ее друзьях, семье, жизни за пределами кампуса? Насколько я понимаю, когда ее убили, она была второкурсницей.

– Шестнадцать лет – долгий срок, мисс Стрит. Я здесь всего пять лет.

– Но вы знали, как ее зовут и почему я здесь.

– Да, – ответила она. Мне в ее тоне послышалось сожаление. – Мы ожидали этого, так как ее убийство было связано с убийствами в Атланте. Честно говоря, здесь никто этого не ждал. Это не то, что хочется предавать огласке.

– Понимаю, – сказала я. – Здесь больше никого не было?

– Детектив из Джексонвилла был здесь недель шесть назад после того, как они связали убийство Энн с убийствами в Атланте и Джексонвилле. Но в свете всех новостей из Атланты, мы знали, что кто-то вернется.

– «Мы»?

– Персонал университета. Мы ведь говорим об этом. – Она заколебалась. – Я могу, если это поможет, указать вам ежегодники тех лет, когда она была здесь, и дать вам общую информацию, но наши архивы являются частными.

– Да, но решение суда не заставит себя долго ждать, – вкрадчиво произнесла я. – И сразу за ним приедет группа следователей, которые будут расхаживать по кампусу и будут очень похожи на полицейских. Или же вы могли бы мне помочь. Обещаю быть крайне ненавязчивой и не бросаться в глаза.

Уголки ее рта еле заметно дернулись.

– Могу я позвонить вам позже? Где вы остановились?

– Пока еще нигде. Я приехала сюда прямо из Атланты. – Я написала на обратной стороне визитной карточки номер моего сотового и передала ей через стол. – Насколько я понимаю, Энн жила в кампусе. Есть ли у меня шанс увидеть перед отъездом общежитие?

Мэри Дейли чопорно поднялась со стула.

– Я должна выяснить, в каком корпусе она жила. У нас очень большой кампус. Вы извините меня, мисс Стрит?

Как только она вышла, я поспешила к ее столу. Ей явно позвонили из центра работы с общественностью до того, как я