– Ты говоришь чепуху, Эйтин. – Он попытался обнять ее. – Идем, я отведу тебя в комнату. Тебе нехорошо.

Она выскользнула из-под его руки и набросилась на него:

– Разумеется, мне нехорошо, ты, болван! Ты не слушаешь. Ты не желаешь слушать. Ты умрешь.

Он схватил ее, прижал к своей груди, обнял, всхлипы сотрясали тело. Сильные, непреклонные руки держали крепко, несмотря на то, что Эйтин сопротивлялась. А потом ей уже не хотелось сопротивляться. Ей хотелось, чтобы он держал ее в своих объятиях всю ночь.

И оставался с ней, когда придет рассвет.

– Спокойной ночи? – разочарованно повторила Эйтин.

И это все? Он собирается просто уйти от нее. Черт бы побрал его слепые глаза! Все выходит не так, как она надеялась. Что ж, она на самом деле не знала, что делать, чтобы удержать его от утреннего поединка. Она рассчитывала, что его обычное вожделение поможет ей осуществить задуманное. Никогда прежде Деймиан не проявлял нежелания предаться с ней любви.

– Эту ночь я хочу провести один. Чтобы подготовиться к предстоящему утру.

«Только через мой труп». Эйтин прикусила язык, не дав этим словам вырваться.

– Ты не хочешь остаться со мной?

– Если я останусь с тобой, Эйтин, мы едва выспимся. А мне нужна вся моя сила, чтобы сразиться с Пендегастом. Он слишком сильный противник, чтобы подарить ему такого рода преимущество. – Деймиан протянул руку и обхватил ладонью ее лицо. Глаза смотрели на Эйтин с чувством, близким к благоговению.

Лучше бы они смотрели на нее с любовью. Эйтин попыталась улыбнуться, но губы дрожали.

– А что, если я скажу: сними свою одежду, Деймиан?

– Ах, девочка, ты играешь нечестно. – Он поцеловал ее в лоб. – Тебе нездоровится. Поспи, Огненный Цветок, и ты почувствуешь себя лучше.

Деймиан повернулся, чтобы уйти, но она схватила его за руку. «Думай, глупая женщина!» – кричал разум.

– А… э… здесь холодно. Не мог бы ты развести огонь, прежде чем уйдешь?

Деймиан заколебался. Эйтин никогда не была хорошей лгуньей, ей не хватало природной хитрости. Приложив тыльную сторону ладони к его щеке, Эйтин дала ему почувствовать, как замерзла. По крайней мере это не было ложью. Она замерзла, продрогла до костей, боясь, что не остановит его ни честными средствами, ни обманом.

Наконец он кивнул и подошел к камину, аккуратно сложил несколько брикетов торфа в шаткую стопку, затем с помощью огнива высек огонь. Крепкий запах наполнил воздух, и струйки тепла скоро поползли по сырой комнате.

Эйтин сняла накидку и положила ее в изножье кровати, Деймиан встал и вытер руки о бедра.

– Ну вот, Эйтин. Этого должно хватить, чтобы согреть комнату. Только добавляй время от времени по одному брикету, и будет тепло. Холодное начало лета. Мне еще предстоит привыкнуть к этому горному климату.

Повернувшись к нему спиной, Эйтин подняла свои длинные волосы и переложила их на плечо.

– Не поможешь? Я не могу достать до шнуровки платья. Я не привезла с собой горничную, и не хотелось бы беспокоить служанку Тамлин, чтобы помочь мне. – Когда он не пошевелился, она взглянула через плечо. – Пожалуйста, Деймиан. Мне бы не хотелось спать затянутой в платье.

После долгого колебания он шагнул вперед и довольно резко потянул за кожаную шнуровку. Он расшнуровал и распахнул платье сзади, затем его движения замедлились, большие руки скользнули на талию. От этого прикосновения сердце Эйтин подпрыгнуло. Мозолистые руки, загрубевшие от многолетнего обращения с мечом, сжали мягкую плоть.

Она закрыла глаза и прислонилась головой к его груди. Вся страсть, вся любовь к Деймиану всколыхнулись в ней, она жаждала рассказать ему о своей любви. Она выразила то, что бурлило внутри, потянувшись назад и руками обхватив его сзади за бедра. Сжала пальцы, вонзившись ногтями в его крепкие мускулы. Словно могла взять и удержать его навсегда.

– Эйтин… – выдохнул он ей в волосы одновременно предостережение и почти мольбу отпустить его.

Эйтин улыбнулась, когда ощутила, как его плоть дернулась, почувствовала растущую уверенность в своей способности соблазнить его. Он жадно привлек ее к себе, усиливая близость. Смакуя. А потом вдруг все испортил, твердо отодвинув Эйтин от себя:

– Нет, Эйтин.

Она повернулась, быстро сделав несколько шагов, чтобы встать между ним и дверью.

– Я проклинаю твое «нет». Завтра ты собираешься сражаться из-за другой женщины, ты согласен умереть за нее. Будь прокляты твои глаза. И ты смеешь говорить мне «нет»? Подумай еще раз, лорд Высокомерие, разрази тебя гром. Завтра утром ты будешь драться за Тамлин. Прекрасно. Давай, иди и жертвуй своей жизнью ради другой женщины. Но эта ночь моя.

Мускулы на его лице задергались от ярости, и Эйтин едва не сломалась, увидев блеск слезинки у него в глазу.

Она была так напугана, так боялась потерять его, что ей было уже все равно, что он бережно хранит свою любовь к Тамлин. Пусть это глупо, но то, что раньше казалось Эйтин таким важным, теперь не имело почти никакого значения. Она отбросила всю свою гордость, наплевала на боль.

– Люби меня… пусть даже только эту ночь.

Схватив за талию, Деймиан попытался отодвинуть Эйтин от двери. Она обвила его руками за шею и прижалась ртом к его твердым губам. Эйтин наслаждалась его вкусом, от которого голова шла кругом. Деймиан сопротивлялся, его губы оставались твердыми, но недолго. Вместо того чтобы отодвинуть в сторону, он рывком притянул ее к себе, терзая ее губы своими. Его поцелуй был необузданным, беря все и не давая пощады, но ведь Эйтин и так была его, всегда его.

Он прервал поцелуй, хватая ртом воздух.

– Ты околдовала меня. Я не могу думать, когда ты рядом. Ты как хмельное вино, ударяющее в кровь. Что мне с тобой делать, Эйтин?

Ее женское естество устремилось навстречу чисто мужской силе, бурлящей в нем. Она протянула руку и погладила его по щеке.

– Люби меня, Деймиан, просто люби меня.

Он повернулся, чтобы поцеловать ладонь ее правой руки. Эйтин сердцем чувствовала его внутреннюю борьбу, но будь она проклята, если облегчит ему задачу и даст уйти сегодня ночью. Потом он снова поцеловал ее. Не нежным поцелуем, а свидетельствующим о его жажде, о его желании. Лицо Деймиана всегда было чисто выбрито, как принято у норманнов, но сейчас чуть отросшая щетина слегка царапала кожу. Эйтин не сдерживалась, изливала свою любовь через страсть, позволяя поцелуям говорить красноречивее слов, на которые он не давал ей разрешения.

Его руки подняли юбку, затем оказались на ее плоти. Прогнув Эйтин назад, на мягкий перьевой матрас, он расшнуровал лосины и вошел в нее одним мощным рывком, словно стараясь свести все к грубому физическому слиянию вместо сотканной из волшебства любви. Ей было все равно. Она примет Деймиана Сент-Джайлза любым, каким только сможет получить его, научит его любви.