ублюдков на крыше «Орды» в Сан-Себастьяне, когда они замерли в своей технологичной броне после телепортации… И как выручила меня Эсси во второй раз, в той сраной квартире, пальнув в упыря из штуцера с другой стороны улицы… Теперь же я уверенно втаптывал их в землю, если мы сходились один на один. Ну да, не в одно касание — лупили они меня будь здоров, но — я оставался живым, а их черепа появлялись на моем предплечье! Если гайдуков было двое — тут картина менялась, но и я во чисто поле в одиночку не ходил! Алебарды соратников или вмешательство кого-то из командиров выравнивали ситуацию…

Носферату — это, конечно, другая песня, тут я пока что пасовал, выживая только за счет дикого разгона нервных реакций на короткое время, что позволяло или уклониться от первой стремительной атаки, или парировать ее. А там — как пойдет. Мы все-таки прикончили пятерых, но только и исключительно — общими усилиями магов, эльфов и ордынцев. И понеся очень большие потери. Даже истыканные стрелами как ёжики — иглами, хорошо прожаренные файерболом или молнией с небес, они продолжали шевелиться и убивать всех вокруг, так что мы мозжили их до состояния однородного месива, потом — обливали бензином и поджигали. Была идея еще и кислотой места их убийства поливать…

Надо будет Кузьме сказать — пусть займется. А если кислоты не найдет — пусть обоссыт, не добьет — так унизит.

Зуд прошел, золотые искорки перестали проскакивать по коже, новые элементы татау проявились окончательно. Кард был заточен до бритвенной остроты, протеиновые батончики — дожеваны, вода — допита. И я почти уже собрался встать и пойти толкать речугу сводному ордынско-эльфийскому экспедиционному корпусу, как вдруг мои ноздри уловили будоражащий душу и тело, едва уловимый хвойный аромат. Эка невидаль — хвойный аромат посреди обугленного елового леса, да? НЕТ!

Не бывает в Сколевских Бескидах запаха байкальских лиственниц!

— Даже не думай мне закрывать глаза руками, Эсси, — сказал я и счастливо оскалился. — На сей раз подкрасться не удалось! Я тебя за километр учуял и теперь намереваюсь сожрать от радости!

* * *

Глава 22

Пожар в борделе

Мы держались за ручки, как парочка выпускников, которые решили, что влюбились в момент вручения дипломов о завершении общего среднего образования. Ну, знаете, платьишка вот эти все, ленточки, трогательная атмосфера последнего школьного бала…

У Эсси вместо пышного платьишка была чешуйчатая броня, а вместо ленточки выпускника — патронташи с артефактными патронами. Винтовка и композитный лук с саадаком в качестве аксессуаров вполне дополняли элегантный образ, модный среди эльфийских добровольцев в этом сезоне. Что касается моего костюма, так и на выпускной, и за зипунами, и в пир, и в мир, и в добрые люди я уже два года как одевался однохренственно. Джинсы, тяжелые ботинки, футболка, броник с белой дланью, гирлянды из гранаток и рюкзак с приятной и полезной во всяких злодействах мелочевкой.

Шли себе вдвоем по Хладному Мосту, среди облаков и других атмосферных явлений, за один шаг преодолевая сотни метров, посматривали друг на друга время от времени искоса, и делали вид, что никакой гребаной Орды и никаких не менее гребаных эльфийских добровольцев за нами не крадется.

Крались они, конечно, настолько, насколько могут красться пятнадцать тысяч тяжеловооруженных воинов и пятнадцать же сотен лучников, сверх меры нагруженных луками, стрелами, винтовками и боеприпасами. Зачем так много всего? Дык мало того что в Аномалию идем, еще ведь и в тыл противника! Всяко может быть!

— Знаешь, мы ведь в России живем, — повела плечиком Эсси. — И лесная магия — не самый убойный аргумент в границах нашего государства. Даже если этой магии — двадцать тысяч лет. Есть кое-что помощнее!

— Любовь? — с надеждой спросил я, а потом не удержался и взгыгыкнул.

— Чего ты ржешь? — толкнула меня бедром эльфийка. — Вообще-то любовь — тоже! Я тебя всё это время любила, и ты меня — тоже! Уж я-то знаю! Но этого было недостаточно для того, чтобы я всё кинула и побежала к тебе. И чтобы ты не спал с кудрявой журналисткой! И с блондинистой магичкой!

— А-хм! — сказал я.

— Значит, с магичкой не спал? Или спал — но раньше? Ой, мне пофиг, на самом деле, — махнула рукой Лесная Владычица (бывшая?) и стрельнула на меня своими волшебными, родными, самыми обычными и распрекрасными карими глазами. — Учти — больше ты ни с кем кроме меня спать не будешь. Всё!

— А с котиками? — этот момент надо было уточнить.

— Что — с котиками? — удивилась она. — Причем тут котики?

— Ну, знаешь… — я вздохнул мечтательно. — Холодной зимней ночью нажарить себе яичницы с салом и черным хлебом, налить кружку пива, употребить всё это в охотку, и залезть на горячую печку — с котиком! Лежать там под одеялом с ним, слушать как котик мурчит, и пузо его шерстяное почесывать! Лепота-а-а!

— Э-э-э-э… — Эсси задумалась. — Ладно. С котиком можно. Ты так это описываешь, что я даже задумалась: может мне за тебя замуж не выходить, а кота завести?

Я закашлялся, подавившись следующей репликой и пытаясь не охренеть от ее фразы про замужество. Но, если рассуждать гипотетически и в рамках некого не слишком удаленного будущего, так я как бы и не против, если она не против! Нужно было срочно как-то менять тему, потому что прямо сейчас, все-таки, обсуждать такие вещи я был не готов. Много дел на носу! Тех убей, это подожги, здесь ограбь, там кого-то оттрахай… Нет, оттрахивать непонятно кого не будем, этот вопрос закрыт, ладно… В общем, я спросил:

— Так что это за убойный аргумент, который вытащил тебя, солнышко ты мое лесное, из зеленых объятий Ород-Рава?

— Ха! — эльфийка склонила голову. — Что, не догадаешься? Нет, Бабай, ну что ты как нерусский, серьезно?

Мне пришлось снова откашливаться и махать ей рукой, мол — продолжай, я весь внимание. Эсси продолжила:

— А всё очень просто! — она выглядела очень довольной от того, что поставила меня в тупик. — Ответ очевидный: Государь наш, Самодержец всероссийский, Иоанн Иоаннович Грозный! Представь себе: лично явился к границам леса, треснул посохом по земле и напомнил про священное и неумолимое право каждого жителя Государства Российского независимо от пола, расы, имущественного, социального и религиозного состояния