Иван:

– А кто убрал Аньелли? И зачем? Кому он мешал.

Богданчиков:

– Мешал он, как я понимаю, уважаемому Евгению Петровичу. Поскольку рекомендовал переориентировать поток в Косово с Балтийского моря на Черное. Ведь так, Евгений Петрович?

Есин:

– Он умер от передозировки. Это результат экспертизы. Мы детально разбирались.

Богданчиков:

– Это верно. Но совсем не обязательно, что он сам себе вколол дозу. Словом, приготовьтесь, Евгений Петрович, к неприятному разговору. Я пока не могу сказать, кто для концерна более ценный работник, вы или покойный Аньелли.

Есин:

– Ну, знаете, Владимир Николаевич. Если так будут ставить вопрос, то я не могу предсказать свои собственные действия.

Богданчиков:

– Зато я могу предсказать действия концерна. В любом случае, считайте меня своим союзником. Если на вас упадет подозрение, я буду вас защищать. А я для концерна, без сомнений, более ценен, чем Аньелли.

Иван:

– Может быть, не стоит Евгению Петровичу ехать на встречу? Богданчиков:

– Почему? Это вызовет дополнительные подозрения.

Иван:

– Посмотрите на его лицо.

Богданчиков:

– Да успокойтесь же вы, Евгений Петрович. Я обеспечу вам возможность первому отчитываться перед резидентом. И речь пойдет, напомню вам, не об Аньелли, а о трафике. Рекомендую обосновать тот факт, что вы сейчас не имеете возможности обеспечивать весь транзит через Питер. Скажите, что информировали об этом Аньелли и он обещал поставить вопрос о переориентации части трафика на Новороссийск. Я засвидетельствую, что такую информацию Аньелли вы давали. Как и мне. Это снизит его подозрения.

Есин:

– Я вас понял.

Иван:

– Какие вопросы может еще поставить резидент?

Богданчиков:

– Я не думаю, что он будет сильно на нас давить. Он ведь знает, что я имею прямой выход на директора. Но ясно, что он потребует внести кое-какие изменения в нашу систему. Не забудьте, это для нас наркотики – бизнес. А для американцев это система управления Европой и Азией. Я давно обратил внимание на то, что, как только какой-нибудь европейский правитель взбрыкнет перед Госдепом, там сразу же гигантски вырастает наркобизнес. А потом оказывается, что депутаты, атаковавшие этого правителя, связаны с наркобизнесом. И не нужны никакие революции и перевороты. Все красиво и элегантно. Я не исключаю, что директор потребует от нас выделить большие суммы на финансирование некоторых процессов в России. Будем к этому готовы и не будем жлобствовать. Так ведь, Евгений Петрович?

Есин:

– Я разве возражаю?

Богданчиков:

– А вас, Иван Ильич, я попрошу начать изучать Албанию. Боюсь, нам придется направить вас послом в Тирану. Благодарите тех, кто устранил Фабио Аньелли. Вы уже в ближайшее время войдете в контакт с основными семьями в Тиране. Наша задача – поделить рынок между семьями. Это сложно. Больно они изголодались при Ходжи.

Иван:

– На какие процессы в России концерн может потребовать деньги?

Богданчиков:

– Например, на финансирование некоторых агентов влияния. На создание хаоса в России. На цветную революцию. Или, наоборот, на ее подавление. Как решит концерн. Вас это смущает?

Иван:

– Нисколько. Я американский гражданин. Российские дела меня не касаются. Но я слабо разбираюсь в Албании. Был один раз в Косово. Сомневаюсь, что смогу что-то сделать.

Богданчиков:

– Вам надо встретиться с Энвером Абази. Он сейчас в Вене. Приехал на встречу с Аньелли. Они еще не знают, что Аньелли мертв. Из всех албанцев он самый вменяемый. Оговорите с ним условия. Учтите, американцы слишком много вложили в этот проект. Они согласятся на любые условия. И если вы сумеете поставить под контроль албанский бизнес, вы можете требовать что угодно. Учтите, концерн – самая мощная правительственная организация в США. Все остальные, включая Госдеп, ФБР и Пентагон, рядом не стояли. Они не из бюджета питаются, а на самофинансировании. И средств, находящихся на внебюджетных счетах концерна, я не представляю. А они огромны. И еще важный фактор. Концерн подчиняется непосредственно президенту США. А у того нет времени контролировать его работу. Поэтому концерн находится как бы в автономном плавании. Это самая самостоятельная правительственная организация в мире. Я сильно рассчитываю на вас, Иван Николаевич. И на ваши интеллектуальные возможности возлагаются большие надежды со стороны руководства концерна. Я намерен в ближайшем будущем вывести Россию из подчинения венской резидентуры. Буду рекомендовать директору создать резидентуру в Москве. Вы, Иван Ильич, будете главным претендентом на должность резидента. При условии, что справитесь с работой в Косово. Но, став резидентом концерна в Москве, вы должны быть готовы ко всему.

Иван:

– Например?

Богданчиков:

– Ни я, ни директор не знаем планов закулисных владык. Но не исключено, что уже принято решение о ликвидации России как государства.

Иван:

– Военным путем?

Богданчиков:

– Что вы! Сейчас двадцать первый век, а не девятнадцатый. Территории завоевываются другими средствами.

Иван:

– Это всем известно. Любимая американская методика. Сомоса сукин сын, но это наш сукин сын.

Богданчиков:

– Я не точно выразился. Не государства, а территории, уважаемый Иван Николаевич. Уже запущен процесс обезлюживания. Когда население России сократится до, скажем, сорока – пятидесяти миллионов человек, территория, считайте, получена бескровно и без особых финансовых затрат. Так называемая оптимизация российского здравоохранения, разработанная американскими специалистами, запустила процесс депопуляции. Это было гениально. Без сталинских репрессий, красиво и интеллигентно сократили на несколько миллионов титульную нацию. Но процесс оказался слишком медленным. Поэтому, став резидентом, будьте готовы уменьшить афганский трафик в Европу и распределять большую часть товара на территории России.

Есин:

– Это быстро не делается. Инфраструктуру придется создавать не один год.

Богданчиков:

– Никто нас торопить не будет. Кроме того, это пока только мое предположение. Хотя и не лишенное бэкграунда. Но нам пора.

Запись кончилась. Романов задумчиво посмотрел на своих подельников, а затем положил диктофон к себе в карман. Затем обратился к Ружинскому:

– Что вы об этом думаете, Виктор Константинович?

– Думаю, что мы ввязались в прескверную историю. Шансов на сохранение жизни прискорбно мало. Должен признаться, я не предполагал, что мы полезем в такую паутину. Но каков твой братец! Кто бы мог подумать. Что скажет Ильюха!