— Корона поддерживает, — а вот и его величество нарисовался, — для вашего успокоения, я отправлю к ней личного целителя. Нервные стрессы опасны, если их вовремя не лечить, а на ассаре многое держится. Так что прошу всех разойтись и сохранять молчание. Сами понимаете, чья репутация пострадает, если произойдет огласка.

— И, пользуясь случаем, напоминаю — пятно на репутации короны становится таким, только если оно оглашено публично. Наши семейные секреты не стоит знать другим, — поставил точку в разговоре Харт.

«Не стоит знать другим», — было воспринято слишком близко к сердцу, исключив из круг посвященных даже слуг.

— Я греть ванну. Хотя нет, сначала сухую одежду. Фильярг, где ее шкаф? — крикнул Харт из гардеробной. — К жыргхве, я твою пижаму нашел. Сойдет.

— Дай ей мой накопитель, у нее резерв на нуле, — Лиестр стащил с пальца перстень. — Если сейчас не восстановим, будем лечить воспаление легких.

— Смешаю-ка я один напиток. Из рецептов предков, — задумчиво проговорил король.

— Отец⁈

— Не принимай близко к сердцу слова Третьего, Фильярг. Он импровизировал.

— Мог бы придумать что-то другое, — рыкнул Четвертый, помогая Юле стащить платье. Его величество деликатно отвернулся к окну. Лиестр удалился в ванну — помогать с водой.

— Дурак, — крикнул, перекрывая шум воды, Харт, — в женских делах правдоподобно работают три вещи: ошибки детей, любовник и алкоголь. Первые две, поверь, были хуже.

Фильярг стиснул зубы, не соглашаясь ни с одной.

— У нее обожжена рука по локоть, ссадины по всему телу, ушибы, ожоги, полное истощение…

Мужчины расположились в гостиной у камина, оставив дверь в спальню приоткрытой.

— Ненавижу себя, — простонал Фильярг, залпом опрокидывая полбокала огневухи.

— Не ты один, — мудро заметил его величество, — она и моя родственница, но я так же бессилен ее защитить.

— Может, я все же услышу, с чего такие напасти на ассару? — поинтересовался Харт, наполняя свой бокал.

— Не говори, что ты еще не догадался, — усмехнулся Лиестр.

— Сложно было не догадаться, хотя я до сих пор не понимаю, зачем огню ассара, если ему нужен Шестой.

— Затем, что она ассара, — его величество заглянул в свой бокал, отставил его в сторону, — и он использует ее так же, как в свое время использовали мы.

— Не могу поверить, что он учит ее высшему владению стихией, — то ли восхитился, то ли выругался Харт. — Тогда понятно, почему она очутилась в Третьем тэорате. Священные пещеры.

Глава 16

— Люблю тебя, — Фильярг обнял ее со спины, прижался, оставляя нежный поцелуй на плече. — Как же я за тебя вчера испугался!

Юля вздохнула. Она вчера сама испугалась. Однако был и положительный момент в случившемся: она начала привыкать к общению с огнем. Вот уже до манипуляций дошла. Стихия в персональном виде имела дело в основном с королями, да их наследниками. До остальных детей ей особо дела нет. Так что у Юли есть небольшое преимущество в женской логике.

— Я тоже тебя люблю, — она сжала руку мужу, лежащую у нее на груди. Сейчас в теплоте кровати, в сладких объятиях Фильярга было легко и спокойно, а вчерашнее казалось дурным сном. Хотелось нежиться, наслаждаться ласками и быть просто женщиной, которую любят.

— Ты не злишься на меня? — осторожно спросил Фильярг, скользя пальцами от груди к животу, спускаясь еще ниже и подцепляя край ночной рубашки.

— Почему я должна злиться? — удивилась Юля. Она прогнулась, плотнее прижимаясь к горячему телу.

— Потому что ты пострадала, а я не смог тебя защитить. Я бы все отдал, чтобы разделить эту ношу с тобой.

— Больше пострадала моя гордость, — фыркнула Юля, трезво оценивая нанесенный ей ущерб. — Третий сильно злился? — спросила, с содроганием вспоминая лицо Харта, когда он нашел ее лежащей на мокрой земле — непередаваемый спектр эмоций.

— Он смирил себя, — заверил Фильярг, утыкая лицо ей в затылок и целуя волосы. Его руки уже вовсю гуляли по телу, распространяя волны наслаждения, и Юля выкинула лишние мысли из головы, отдаваясь ласке мужа.

Быть сильной гораздо проще, если знаешь, что за спиной есть опора и есть место, где тебя всегда выслушают, поймут и поддержат, и куда можно вернуться после любой неудачи.

— Нет! — отрезал Харт, комкая лист бумаги. — Жыргхва, как они надоели со своими кляузами. Хоть бы писать их интересно научились! — проворчал он, подкидывая скомканную бумагу к потолку, где она полыхнула, опустившись на пол серым пеплом.

Аль с усилием отвел взгляд от сгоревшего листа и заставил себя посмотреть на старшего брата, стараясь не показать разочарования отказом.

— Харт, — попросил он. Помолчал, сглатывая.

— Запомни, мелкий, если тебе что-то действительно нужно, заставь собеседника поверить, что это дело большого для тебя огня. Пауза — место сомнениям. Из чего я делаю вывод, что твоя просьба сомнительна даже для тебя самого.

— Ты не понимаешь, — запротестовал Аль, — я должен с ним поговорить. Всего пять минут.

— И что тебе дадут эти пять минут? — с насмешкой уточнил Харт.

Он встал из-за стола, прошелся по кабинету, выдвинул ящик шкафа, достал оттуда большую конфету в блестящей обертке.

— Держи, — протянул ее Альгару, — сладкое, говорят, требуется для работы мозга.

Аль ощутил, как внутри колется отчаяние.

— Я не маленький, — буркнул он, отворачиваясь от подарка.

— Ты не прав, Шестой, — Харт так и остался стоять с протянутой рукой, — взрослым порой сладкое требуется не меньше детей.

— Я не просил бы за себя, — крикнул Аль. Отчаяние сдавило горло, сухими слезами обожгло глаза, и он стиснул кулаки,