— Бен, а ты запомнил, какой цветок рассказал тебе эту историю?

— Конечно. Это самый красивый цветок на грядке!

— Покажи мне его.

— Идём…

И прежде, чем Бен успел опомниться, я срезал указанный цветок. У Бена была та же реакция, что и у меня раньше, когда старец Николос срезал розу.

— Понимаешь, Бен, так надо. Я поставлю его в доме в вазу с водой, а дальше, что делать с ним, решит Николос.

— А что это за цветок? — спросил Бен, пока мы шли к дому.

— Это Цикламен.

— Да нет, я не про название, а про то, что он говорящий.

— В будущем — это душа новорождённого. Только как свершается это таинство знает лишь Всевышний, — опередил я Бена, с уст которого был готов сорваться ещё один вопрос.

Цветок я поставил в вазу с водой, оставив рядом с ним информацию о том, что это сделал я. Я не решился оставить его историю открытой для любого, кто по какой-либо причине войдёт в дом, пока будет отсутствовать старец Николос. Я не знал, когда он вернётся, поэтому решил больше его не ждать.

— Бен, — позвал я его, — старец Николос не известно, когда вернётся. Пойдём, погуляем где-нибудь ещё.

— Я не против. Но зачем нам идти ещё куда-то? Покажи мне свой дом. Ведь ты его уже обустроил?

— Да, конечно, и уже давно.

— Тогда идём к тебе?!

— …

— Ник, мы идём к тебе домой?

— Да. Идём…, - ответил я через силу.

Бен смотрел на меня вопросительно. Но я не мог всего объяснить мальчишке. Для меня он был всё ещё подростком-несмышлёнышем, хоть я и осознавал, что предо мной почти зрелый мужчина, но я не мог ему сказать: «После твоего ухода, дом для меня станет совсем пустынным».

Я не хотел его обидеть, не мог и объяснить ему своё состояние. У него хватало и своих проблем.

И вот мы в городе. Бен восторженно рассматривает всё в округе.

— Вот здорово жить в лесу, правда, Ник?

— Бен, это не лес. Всего лишь дубовый бор.

— А как называется город?

— Дубовый Бор.

— Здорово, Ник! А где ты живёшь?

— Здесь не далеко. Но может быть…, - я осёкся на полуслове, но продолжил, хоть и не то, что хотел сказать, — может мы зайдём к моим друзьям? Я давно не виделся с ними.

— А это далеко?

— Нет, почти рядом с бором есть небольшой городок — Васильки…

— А почему Васильки?

— Бен, ты не исправим! Васильки, потому что там почти в каждом палисаднике растут эти цветы.

Бен какое-то время поразмыслил и выдал мне результат своих дум:

— Хорошо. Идём в гости, но ненадолго.

— Почему ненадолго?

— Чтобы успеть побывать и у тебя до моего возвращения домой.

— А почему мы тогда идём?

— Ты ведь предложил сам, — удивился Бен.

— Да, это так, но почему ты согласился идти?

— Посмотрю ещё один город, а то ведь почти ничего и не видел.

В этом был он весь: любопытство и стремление познавать всё больше и больше, при этом преобладала огромная тяга к путешествиям. В этом Бен был не исправим.

И вот мы у домика Евгения и Нелли. Но что за странная суматоха? Какие-то неизвестные мне люди…

— О! Николай, как ты вовремя! Мы искали тебя. Где ты был так долго? — спросила рассеяно Нелли, неизвестно откуда появившаяся.

— Нелли, объясни мне, что происходит?

— Идём в дом, там всё поймёшь.

В доме всё было перевёрнуто. Видимо были собраны в одно место все работы Евгения. Трое в белом осматривали их. Среди картин я заметил Евгения. Он стоял возле последнего этюда с кисточкой в руках. Он что-то сосредоточенно и быстро рисовал.

— Подойди к нему, — подтолкнула в его сторону меня Нелли, — он очень хотел тебя видеть.

— Евгений, — негромко окликнул я его, подойдя к нему.

— …, - он был увлечён работой и не слышал меня.

— Евгений, — позвал я громче.

Он оглянулся, посмотрел на меня невидящим взглядом и отвернулся к мольберту, но тут резко опустил кисть в стакан с водой и чуть не сшиб меня с ног.

— Николай! — воскликнул он, — как я рад, что ты пришёл. И как раз вовремя. У меня уже всё готово, — и он снял с мольберта холст с этюдом и протянул его мне, — закрепишь в рамку. Это тебе на память о нашей дружбе.

— Объясни мне, Евгений, что же всё-таки здесь происходит? — до меня никак не доходило значение происходящего.

— Николай, ведь ты знаешь, что я иду на Землю.

Это объяснило мне всё, всё встало в моей голове на свои места.

— А Нелли? Как она? — ужаснулся я при мысли, что она останется здесь одна.

— Нелли последует за мной, — просто ответил мне Евгений и продолжил: — Года через три-четыре она пойдёт на Землю так, чтобы нам встретиться вновь, и там быть вместе, а до этого момента будет жить в Долине Перехода.

Я подумал про себя, что это та местность, где я встретил Ядвигу, польку. И внутренне получил утвердительный ответ, как будто я сам себе и ответил на поставленный вопрос.

Пока мы разговаривали, все картины вынесли из дома. А Нелли что-то собрала в дорожную суму.

— Куда всё это денется, Евгений? — спросил я.

— Картины пополнят имеющиеся галереи и здесь, в Васильках, и в некоторых других городах. А самые ценные уйдут во всеобщее достояние Вселенной, с моим именем.

К нам подошла Нелли. Евгений, обняв её, прижал к себе. Трое людей в белых одеждах ждали, не мешая нам вести разговор.

— Нам время уходить, — сказала Нелли со слезами на глазах.

— Я знаю, милая… Николай, не хочу долгих слов прощания. Мы уходим и, наверное, уже не встретимся… Будь счастлив!

— Удачи тебе, Николай, — тихо добавила Нелли. И они, как дети, держась за руки, пошли к людям в белых одеждах.

Я тоже вышел из дома. Во дворе меня ждал Бен. Он тоже был удивлён происходящим.

— После всё объясню, — бросил я ему на ходу, увлекая его за собой вдаль от дома, повинуясь всё тому же внутреннему голосу.

Отойдя немного от дома, мы остановились и оглянулись. Евгений всё также прижимал к себе Нелли. Они тоже отошли от дома. И… В какой-то миг дом исчез… Лишь лёгкое сероватое облачко зависло в воздухе на месте дома, которое тут же рассеялось.

Мы с Беном вопросительно посмотрели друг на друга. Ни он, ни я не могли объяснить, что это было. Но всё тот же внутренний голос заговорил во мне: «Было прахом