— Так скоро? — Николос был удивлён.

— Да.

— Николай, послушай меня, не глупи, побудь лучше со мной или сходи к Учителю.

— О чём ты, старец Николос? Я вполне нормально себя чувствую.

— Я не о твоём теле, а о состоянии души…

— Всё нормально, поверь мне, — перебил я его.

— Нет. Здесь что-то не так. Мне не нравиться аура, исходящая от тебя. Слишком всё взъерошено и очень неспокойно.

— Не удерживай меня, старец. Я обещаю тебе не делать глупостей и вернуться невредимым.

— Куда ты идёшь? — спросил он меня.

— Этого я ещё не знаю сам.

— А к Учителю не зайдёшь?

— Нет, скорее всего, нет…

— Тогда, до встречи, Николай!

— До встречи.

— Если нужна будет помощь, не забывай о нас с Био. Ты слышишь меня?

— Я никогда не сомневался в искренности наших отношений. Пока…

Куда идти? Не знаю. Мною владели ужасные думы и мысли. Всё наслаивалось одно на другое. Я перенёсся на неопределённое расстояние от дома Николоса и просто брёл, не обращая внимания на окружающий меня пейзаж. А должно быть, было очень красиво. Но меня не трогали красоты природы…

Внутренне я знал, что передвигаться подобным образом небезопасно, и всё же я отправился в никуда. Не определив никакой цели, я передвигался. Остановился я неизвестно где. Огляделся и ужаснулся. Куда же я попал? Со всех сторон на меня смотрели горящие глаза, полные злобы и ненависти ко мне. Я осознавал, что ненависть вызвана тем, что я чист, тем, что я — яркий блик среди мрака. Из обгоревшей постройки поднялась и вышла ко мне навстречу груда тряпья, увенчанная шапкой сплетённых и слипшихся волос, из-под которых не было видно черт лица. И всё в округе зашевелилось и потянулось ко мне. Нет! Я больше не хотел попадать в подобный переплёт, на моём пути было достаточно встреч с нечистоплотностью. Внутренний голос прокричал мне: «Опасность! Уходи!» Я понимал, что так нельзя передвигаться, пребывая в полной безвестности о месте нахождения, но куда? Куда? На Землю! Эти мысли удушливой волной захлестнули меня в один миг, в миг, который мог стать роковым. И я метнулся прочь отсюда, ощутив прикосновение к себе непонятного существа. Рывок был резким, но удаляясь, я увидел, что оно упало и с воплем протягивало вверх руку с клоком материи от моего плаща.

И вот я на Земле. И тоже непонятно где. Услышав хруст ломающихся веток, я оглянулся и увидел несущегося на меня носорога. Я шарахнулся в сторону, но… Животное не заметило меня. Я был на Земле, а значит, вне опасности.

Я находился на берегу небольшого залива, поросшего с одной стороны чем-то вроде камыша. У меня за спиной находился массив леса. Здесь всё было мне чуждо, и я перенёсся в деревню, где прошло моё детство. Я бродил вокруг селения, не решаясь войти в него, хоть и знал, что меня никто не увидит, что мне ничто не грозит. Но…

Мне хотелось вернуться в тело и видимым прийти к тем, кто мне так дорог и близок. А так, что из того, что я их вижу, а они меня — нет. Это было ужасно больно осознавать. В селение я этот вечер так и не вошёл, а здесь были уже глубокие сумерки… Ночь провёл, удобно устроившись под раскидистым кустом, с которого налетавший холодный ветер срывал последнюю листву.

Ближе к рассвету я озяб и вынужден был встать и немножко походить туда-сюда, чтоб немного согреться. Оставившему мир земной не чужды чувства холода, зноя, когда он вновь приходит на Землю. Так было и со мной.

Занимался рассвет, становилось светлее. Пересилив себя, я всё же отправился к дому бабушки. Со времени моего ухода здесь ничего не изменилось. Анфиска уже встала и разжигала самовар, ей всё никак не удавалось разжечь, лучины гасли одна за другой. «Должно быть, отсырели», — подумал я и улыбнулся, вслушиваясь в её привычную перебранку с самой собой.

Потом, тихо ступая, словно кто-то мог меня услышать, я вошёл в бабушкину комнату. Она спала, и я стал дожидаться её прихода. Войдя в комнату, она удивилась, увидев меня.

— Николай, это в самом деле ты?

— Конечно я, бабушка.

— Но почему ты здесь? Тебе плохо?

— Нет, я просто пришёл в гости, — я не хотел её расстраивать.

— Николушка, исстрадалась я здесь. Забрал бы ты меня с собой туда, — она всхлипнула.

— Не в моей это воле, ты же знаешь.

— Да знать-то знаю, устала я…

Внутренний какой-то толчок и непонятно откуда застряла в голове фраза: «Уходи, пусть проводит. Пора ей…» Я был в смятении, но эта фраза вертелась и не давала мне покоя.

— Ты чем-то взволнован, Николушка? Что с тобой? — прижимаясь ко мне спросила бабушка.

Я слышал шаги Анфиски. Она шла будить бабушку, нам надо было уходить. Откуда в тот миг появилось слово «нам» — не знаю. Но…

— Проводи меня, бабушка.

— Ты уходишь? Так скоро Николушка?!

— Да, идём. Идём со мной, — и я увлёк её за собой. Мы уже были за селом, когда бабушка резко исчезла.

Она проснулась, догадался я. И быстро вернулся снова в дом. Бабушка, как была в ночной сорочке, на коленях стояла перед образами. Она молилась. Анфиска стояла в дверях, с недоумением глядя на неё, она не слышала слов бабушки, зато слышал их я…

И вот она встала, тяжело опираясь о стоявший рядом сундук и сказала, обращаясь к Анфиске:

— Помоги надеть платье.

Анфиска молча помогла ей, а бабушка продолжала, как бы рассуждая вслух:

— Вот и мой час, Анфиска, пробил…

— О чём это Вы, прости, Господи?!

— Внук мой приходил ко мне…

— Может, к погоде?

— Да нет. Я с ним ушла аж до околицы, а тут и ты меня разбудила.

— Да будет вам так говорить. Рано умирать собрались. Поживите ещё…

— Я устала. Пора мне… Ну, да что об этом говорить. Господь позовёт, без страха пойду… А что там, чай готов?

— Да, давно вскипел, остывает…

И они вышли из комнаты. А я был пригвождён происшедшим к лавке и не мог двинуться. Невольно я стал вестником смерти… Но почему я? Почему я? И как это могло произойти?.. Однако, немного придя в себя, я, да простит меня Господь, порадовался: «Хоть одна любящая меня и родная мне душа будет со мной в одном мире…» Придя к такому заключению, я не мог более находиться в доме. Мне, казалось, не хватает воздуха, и я вышел во двор. Но и здесь мне было мало