С трудом прихожу в себя, покидаю кабинку. Распахиваю настежь небольшое окошко. Стараясь не дышать глубоко, умываюсь, полоскаю рот, недовольно в зеркало на себя смотрю: замухрышка измученная.

Шустро покидаю туалет. Шагаю по коридору, думая о том, как папе мое состояние объяснить. Отравилась? Укачало после перелета? Чушь. Он знает меня…

Погруженная в свои мысли, чуть ли не вскрикиваю, когда сталкиваюсь с кем-то. Вместо его "визитки" - отвратительный запах. Поднимаю взгляд и рот приоткрываю от удивления.

- Цветочек? – округляет глаза Волков.

- Олег? – и смотрю на название палаты, из которой он вышел. – Интенсивная терапия? А что случилось?

- Мне льстит твоя забота, Лиля, - руки к мне тянет, но я шаг назад делаю. А, увидев пачку сигарет у него, и вовсе морщусь. – Оу, извини, - прячет в карман.

Правильный выбор, потому что я сейчас опасна. Особенно, когда запахи вокруг противные. Мне и так терпеть приходится тот самый парфюм Волкова. Брр.

Увеличиваю расстояние между нами, стараюсь не вдыхать.

- Вот, лечусь, - складывает Олег руки на груди. – Мейер избил, - шокирует меня так, что я охаю изумленно.

- Как? За что? – ахаю я.

- За то, что я тебя на работу переманил. Неадекватный он, не бери в голову, - отмахивается с показной небрежностью. - Но не волнуйся, я заявил на него в полицию, - улыбается противно.

Шестеренки в моем мозгу двигаются, но никак не собираются в единый механизм.

- Что? – свожу брови и оценивающе осматриваю зама. – Ты выглядишь бодренько для избитого, - киваю на пару синяков на нахальном лице. – И уже домой уходишь? – скольжу взглядом по костюму деловому. – Из интенсивки? Шоу окончено? – совсем смелею.

- Лиля, что ты себе позволяешь? – Волков с опаской озирается по сторонам.

- Забери заявление, Олег, иначе я свидетелем пойду, - угрожаю ему, не понимая, откуда во мне столько дури. И это все я делаю ради Мейера? Идиотка! Но меня не остановить. – Расскажу, как ты здесь «болеешь». Еще и с прессой свяжусь.

- Хватит, - цедит сквозь зубы. – Понял, - сдается, но при этом, кажется, тихо ненавидит меня. - Смотри не пожалей потом об этом, Цветочек.

- Не зови меня так! – фыркаю зло. – И парфюм смени, курятником пахнет, - выпаливаю на эмоциях, потому что опять подкатывает ком к горлу.

Отталкиваю опешившего от моей наглости Волкова – и направляюсь в палату Мейера. На полпути оглядываюсь.

- Ах да. Надеюсь, понятно, что я увольняюсь? – бросаю я и ускоряю шаг.

Нервно шагаю по коридору, мысленно ругая Волкова. И Мейера заодно. Устроили тут «войнушки».

Один кулаками размахивает, как дикарь, второй спектакли разыгрывает.

Ищу взглядом палату Артура и понимаю, что все-таки в поисках туалета забрела слишком далеко. Прохожу еще одну уборную. Видимо, сюда и направлял меня тот пациент, но в панике я пробежала мимо. Впрочем, оно и к лучшему. В противном случае я бы не попала в реанимационное отделение и не разоблачила бы «безнадежного больного».

Тогда Церберу пришлось бы отвечать перед законом за свою импульсивность. Наверное, это стало бы для него хорошим уроком, но… я бы с ума сошла от беспокойства. А мне нервничать нельзя. Так что я вступилась за Артура не ради него, а ради себя и малыша...

Кого я обманываю?!

Останавливаюсь в паре метров от двери нужной палаты, чтобы перевести дыхание и эмоции загасить немного. Не хочу папу беспокоить. И лишние подозрения вызывать. Я и так еще не придумала, что соврать ему по поводу моего приступа тошноты.

Опять голоса из помещения доносятся. Отец и Мейер спорят о чем-то, но слов не разобрать. Шепчутся и шипят, наверное, чтобы Софи не пугать.

Вижу, как поворачивается ручка двери, а голоса становятся ближе и четче.

- Жди тут, нечего ее смущать и по туалетам бегать, - рявкает папа, а я едва не хихикаю. Разошелся он не на шутку.

В следующий миг улыбка сползает с моего лица.

Замираю испуганно: вдруг отец догадался о нашем с Мейером маленьком секрете? Вспыхиваю, заливаюсь краской от одной только мысли об этом. Что он подумает обо мне? Прыгнула в постель к его другу, который еще и старше меня. Боже…

Лихорадочно машу руками перед лицом, но воздуха все равно не хватает. Щеки горят, сердце скачет в груди.

В этот момент дверь открывается – и на пороге папа появляется, а рядом с ним топчется Софи. Удивленно смотрю на обоих.

- Мы уходим? – уточняю. А взгляд сам в сторону Артура мечется.

Отец делает шаг ко мне, хмуро по моему лицу скользит, пока я улыбку пытаюсь из себя выжать. Но тщетно.

- Легче стало? – взволнованно спрашивает, а я лишь киваю в ответ. – Мы окна открыли, проветрили палату, - сообщает папа, а потом в лоб меня целует.

И отстраняется. Берет Софи за ручку, собираясь покинуть больницу. Но меня жестом останавливает.

- А почему… - недоуменно тяну. К папе приближаюсь, а сердце к проклятому церберу рвется.

- Мы тебя в машине подождем, Лилёнок, - заявляет вдруг.

- Но… поздно уже… - мямлю я.

Отец бережно, но настойчиво подталкивает меня в палату к Артуру, словно в логово дикого зверя бросает. На секунду теряюсь, поймав на себе внимательный взгляд цербера, но тут же глаза отвожу.

Разворачиваюсь, чтобы уйти следом за бусинкой и папой, но дверь захлопывается чуть ли не перед моим носом. Если позорно сбежать сейчас из палаты, это будет выглядеть слишком странно?..

- Лиль, позволь мне все объяснить, - просит Мейер за спиной. Тихо так, тепло, без привычных приказных ноток и рычания.

Оборачиваюсь и смотрю на него исподлобья. Цербер изменился. Словно ему прививку от бешенства наконец сделали. Долго ли эффект продлится?

Складываю руки на груди и, усмехнувшись, произношу с вызовом:

- Тебе Волков привет передавал.

- Что? – мгновенно меняется в лице, ожесточается. - Откуда?..

- Он тоже в этой больнице оказался. Лежит там в реанимации при смерти, - прищуриваюсь недовольно.

- Врет он. Я ему только по морде съездил – и то за дело, - бурчит Артур.

- Хрипит, что в его скоропостижной кончине следует винить одного наглого австрийца, - откровенно издеваюсь над ним и вижу, как уголки его губ трогает улыбка. Но меня ситуация не радует.

- Лиль, хрен с ним. Давай поговорим… о нас, - опять дезориентирует меня Мейер.

Вплотную подходит, подушечками пальцем по животику моему проводит. Ласково, почти невесомо.

– Ты совсем свихнулся, Мейер? – со всей силы толкаю его в грудь, но он будто не чувствует: сдвигается максимум на сантиметр. – Ты когда заместителя мэра избивал, о чем думал? Забыл, что проекты твои на рассмотрении администрации? Самому на бизнес плевать, о папе бы вспомнил. Однажды он прогорел уже. Если второй раз все потеряет, не выдержит!