— Прими мой дар, царь! — я протянул Менелаю копье, сделанное для охоты на кабана, и тот схватил его с жадным любопытством. Железо все еще оставалось редкостью в здешних местах, да и стоило дорого.

Копье было непростым. Я приказал отковать рогатину, такую же, как у моего отца, и металла на него пошло втрое от обычного. Длинный, широкий наконечник, заточенный как бритва, а под ним — поперечный упор, который не даст острию уйти глубоко в тушу зверя. Все это великолепие было насажено на короткое и толстое древко из ясеня, выкрашенное в красный цвет. Менелай заревел радостно и бросился обниматься, ведь подарок и впрямь оказался царским. Кабан — животное сильное и свирепое, а охота на него — это не столько забава, сколько тяжелый труд. Уж очень он охоч до овощей, дотла разоряя огороды крестьян. И как бы ни охотились на него люди, зловредной животины не становилось меньше.

— Да таким копьем я даже льва возьму! — ревел Менелай. — Поехали со мной на охоту, Эней! Я прикажу загнать одного. Тут у нас живет неподалеку целая стая. Спасу от них нет, то и дело отбиваем стада. Пить надоело! Есть надоело! Слушать этого болтуна Париса тоже надоело! Он просто залил медом мои многострадальные уши!

— Охота! Да! — Заревел пьяный Гектор, а Парис лишь поморщился.

— Конечно, поедем, если ты дашь мне колесницу, — кивнул я, понимая, что отказаться немыслимо. — Хорошо хоть, я свой лук прихватил.

— Какая еще колесница! — гулко захохотал Менелай. — Лук — оружие трусов! Мы на колеснице только доедем до места, а на зверя пойдем как подобает настоящим воинам — со щитом и копьем.

Старик, сидевший в углу, все еще терзал кифару, извлекая из нее заунывные звуки, а я стоял с растерянным видом и то открывал рот, то закрывал. Ну надо же, как здорово я угадал с подарком. Ведь охота на льва пешком и с острой палкой — это именно то, что нужно для продолжительной и счастливой жизни.

1 Гел — современная деревня Элос в 30 км от Спарты, в устье реки Эврот. Упоминается у Павсания как город, захваченный спартанцами (безусловно, поздними, дорийского происхождения). Его жители были обращены в илотов, государственных рабов. Основной порт Спарты — Гитион, в это время, скорее всего, еще не существовал.

Глава 21

Феано во все глаза разглядывала старого знакомца, который звал ее замуж тогда, в Трое. Как давно это было! Словно целая жизнь с тех пор прошла. И паренек этот сильно изменился, превратившись из задорного мальчишки в настоящего мужа, хоть и очень молодого пока. У него даже бороды нет, только пушок какой-то пробивается. Феано стояла с каменным лицом, с любопытством разглядывая хитон из тонкого полотна, богатый воинский пояс и вызолоченную рукоять кинжала, висевшего слева. А сандалии! Она таких никогда не видела. Тут даже многие знатные воины босиком ходят, а у этого какая-то обувка странная, с закрытым носом и пяткой, с подошвой из воловьей кожи. Феано сразу приметила, что кожу со спины быка резали, вон толстая какая. Наверное, хорошо в такой по камням ходить, ни за что ногу не собьешь. Этот воин явно не бедствовал, хотя золотых браслетов, цепей и сережек, которые носили гости, на нем не видать. И взгляд у него суровый и прямой, как у человека, прожившего долгую жизнь.

Феано, подчиняясь едва заметному жесту госпожи, побежала в кладовую, чтобы принести еще один кувшин вина. Она отдала свое золото, чтобы в ожидании гостей ее не сгноили в поле, а напротив, поставили прислуживать самому царю. И надо сказать, у нее все получилось, потому как Менелай оказался прост как топор. Она пару раз задела его тугой грудью, попросила прощения, глупо хлопая ресницами, и уже ночью оказалась на царском ложе, где выла и стонала как ненормальная. Менелай чуть живой от нее вышел, но при этом похлопал по заднице и пробурчал что-то одобрительное. Да и с царицей она быстро нашла общий язык, пересказав ей все микенские сплетни и для интереса придумав парочку новых, собственного сочинения. Басилейя Хеленэ слушала ее, раскрыв рот, и хохотала в самых смешных местах. Тут ведь, в Спарте, новостей и нет почти. А поскольку Феано хватало ума выказывать царице все возможное уважение, то и отнеслась к ней Хеленэ довольно тепло. У настоящей хозяйки Спарты с общением совсем плохо было, а менелаевы наложницы ее и вовсе ни во что не ставили.

Надо сказать, басилейя не ревновала девчонку ничуть, даже благодарна была, что избавила от постылых мужниных ласк, потому как царь, будучи во хмелю, мог воспылать интересом даже к собственной супруге. Феано уже знала, что женился Менелай для того, чтобы царство после ее отца взять, вот и относился он к Хеленэ с полнейшим равнодушием. Впрочем, судя по тому, что за десять лет брака они родили одну дочь, на свое ложе басилейя мужа пускала нечасто. Сам-то Менелай хоть и знатного рода, но когда-то изгнанником был, а она законного царя единственная наследница. Братья ее, Кастор и Полидевк погибли, когда угоняли скот в Мессении.

— Царя хорошенько ублажишь сегодня, когда напьется, — шепнула ей Хеленэ, и рабыня с готовностью кивнула.

— Поняла, госпожа!

Феано уже давно заметила, какие взгляды бросает на хозяйку царевич Парис, какие подарки дарит, и какие слова говорит, когда думает, что его никто не слышит. Басилейе, не знавшей любви, такое в новинку было. Видно, что мутится разум у замужней бабы, уж больно хорош собой и речист троянец. Когда смотрят они друг на друга, словно молния между ними пролетает. Того и гляди сожжет.

Когда пир закончился, а царя приняла в свои объятья тяжелая хмельная дрема, Феано выскользнула из-под его могучей руки и пошла к себе, на рабскую половину. Уже под утро, рассвет скоро, и дворец погружен в крепкий сон. Девушка, услышав странный звук, замерла и насторожилась. Как будто шорох какой-то доносится из покоев царицы. Она, прокравшись на цыпочках по каменным плитам пола, почти не дышала, жадно вслушиваясь в жаркий шепот, доносящийся из-за двери басилейи Хеленэ.

— Ты красивей, чем все женщины на свете! Я голову теряю, когда вижу тебя!

Это же Парис! Феано узнала его сладкий голосок.

— Твои глаза сразили меня наповал! Я спать не могу, есть