В своем окончательном виде Главное управление государственной безопасности (РСХА) представляло собой жалкий компромисс. Оно действительно было создано 27 сентября 1939 года, но это название не разрешалось употреблять публично и использовать в официальной переписке с другими ведомствами. Партия и государство не пожелали сливаться воедино.

Управления РСХА были преобразованы из отделов главных управлений Зипо и СД, но при этом они были относительно самостоятельны и соответственно имели партийную или государственную принадлежность. 1-е управление, административно-юридическое, было составлено из специалистов двух ведомств, его возглавлял Вернер Бест, это была государственная структура. 2-е управление – идеологический контроль – сформировано на основе отделов СД, его возглавлял профессор Зикс, и подчинялось оно руководству партии. Характер партийной структуры имело также 3-е управление Отто Олендорфа – сферы жизни Германии, или внутренняя СД. 4-е управление – борьба с оппозицией – состояло из офицеров гестапо и специалистов СД. Этим управлением руководил Генрих Мюллер, и оно считалось государственной структурой. 5-е управление – борьба с уголовной преступностью – соответствовало прежнему управлению Крипо. Им руководил Артур Небе, и оно также носило характер государственной структуры. 6-е управление – внешняя разведка – состояло из сотрудников СД. Руководил им в то время Хайнц Йост, и оно было подчинено руководству партии. После отставки Беста в 1940 году РСХА было снова реорганизовано: 1-е управление разделилось на два новых: 1) административно-юридические вопросы; 2) бывшее 2-е управление после этого стало 7-м.

СД фактически продолжала зависеть от партии. Государственное финансирование коснулось только тех сотрудников, которых зачислили в 1-й и 4-й отделы в РСХА. Даже 3-е управление, где работали люди из СД, занимало странное полуофициальное положение, оно было лишь фасадом – просто для того, чтобы в партии не возникло другой службы сбора информации. СД могла бы вовсе потерять значение, если бы Олендорф и его люди не старались изо всех сил расширить сферу ее деятельности, нередко вопреки желаниям рейхсфюрера. Это, естественно, вело к новым конфликтам с партийным руководством, и наконец в 1944 году Гиммлер принес СД в жертву. Отныне у этой службы остались только две реальные функции: она вела шпионаж за границей и поставляла руководителей в опергруппы и зондеркоманды, ставшие орудиями политического террора и геноцида в новой Европе Адольфа Гитлера во время Второй мировой войны.

Однако человек, причастный к основанию этой машины устрашения, уже не был с ней связан. Вернер Бест понимал, что даже его весьма своеобразной концепции права нет места в эсэсовском мире, и постарался уйти из полиции безопасности при первой возможности. В мае 1940 года он попросил Гейдриха отпустить его на фронт – в вермахт. Гейдрих был только рад избавиться от камня на шее. Случалось, Гейдрих говорил Бесту: «Если мне приходит хорошая мысль, на моем пути уже стоите вы и доказываете мне с помощью ваших юридических штучек, что сделать это невозможно или уж, во всяком случае, не таким образом».

Расстались они, правда, дружелюбно, но впоследствии Гейдрих чувствовал к беглецу все большую неприязнь, доходившую до ненависти, и сколько мог, чинил ему препятствия.

Из письма Гейдриха Далюге: «В моем ведомстве юрист не имеет полномочий принимать решения, он только помощник и советчик. В этом и состояла, как вы знаете, суть моих разногласий с доктором Бестом».

Уход юриста Беста из полиции безопасности был почти символичным. И при его контроле права человека были существенно ограничены, а такое понятие, как личная свобода, исчезло вовсе, но еще сохранялись отдельные проявления того, что обычно принято считать законностью. Но и они теперь уже не требовались. Дьявольская колесница Гейдриха больше не нуждалась в тормозах. Начинался период войн и массовых убийств.

Адольф Гитлер вскинул правую руку в нацистском приветствии и обвел взглядом лица собравшихся. Перед диктатором стояла вся высшая военная элита рейха. Главнокомандующие, начальники штабов, генералы вермахта прибыли в этот день, 22 августа 1939 года, в резиденцию Бергхоф, чтобы из уст своего фюрера услышать роковое решение: быть войне.

«Я собрал вас, – начал Гитлер, – с намерением обрисовать политическую ситуацию, чтобы вам стало предельно ясно, на чем строится мое непреложное решение действовать».

Из монолога фюрера военные узнали, что никогда ранее обстоятельства не складывались столь благоприятно для Германии: Англия – под серьезной угрозой, положение Франции не лучше, Советская Россия готова заключить с Германией пакт о ненападении. Гитлер заключил: «Кто знает, сколько мне жить. Поэтому надо начинать прямо сейчас».

Гитлер мог говорить часами. И тогда в Бергхофе он с каждой минутой становился все агрессивнее, просто впадал в бешенство, глаза горели фанатичным огнем. «Запереть сердца против жалости и сострадания! – выкрикивал он. – Жесточайший образ действий! Восемьдесят миллионов человек должны, наконец, получить то, что им положено по праву!» Внезапно успокоившись, он холодно заявил, что готов хоть завтра объявить точную дату начала военных действий против Польши.

«Так или иначе, войны не миновать… Я предоставлю пропагандистский предлог для начала войны. Насколько правдоподобным он будет, никакого значения не имеет. Победителя не судят, ему не задают вопросов, сказал он когда-то правду или нет. Войну начинают и ведут не за правду, а за победу».

Когда военные разъезжались, они не могли предположить, что люди, призванные обеспечить обещанный Гитлером «пропагандистский предлог», уже находятся в полной боевой готовности. Гитлер избрал Генриха Гиммлера для этой задачи – и на вечные времена она связала шефа СС с кровью и слезами Второй мировой войны.

Среди тех, кто был в Бергхофе, лишь один человек догадывался о планах Гитлера, это начальник Главного штаба сухопутных войск Франц Гальдер. Еще 17 августа 1939 года в его дневнике появилась довольно загадочная запись: «Канарис… I-й Отд. Гиммлер-Гейдрих Оберзальцберг. 150 комплектов польской военной формы и снаряжения… Верхняя Силезия». То есть от адмирала Канариса, главы армейской разведки, Гальдер узнал, что в Оберзальцберге диктатор и эсэсовские «близнецы-братья» совещались по поводу некоего предприятия, затеянного в Верхней Силезии, и что для этого требуется 150 комплектов польского обмундирования.

Таким был пролог драмы, стоившей миру 55 миллионов человеческих жизней.

Сама идея операции изначально принадлежала Рейнхарду Гейдриху. Еще в период судетского кризиса 1938 года шеф СД предложил создать предлог для вторжения в Чехословакию путем инсценирования стычек на границе. Капитуляция Запада перед угрозами Гитлера, закрепленная Мюнхенским соглашением, помешала реализации этого плана. Теперь, в преддверии столкновения с Польшей, шеф СД обновил свою старую идею. Уже в начале августа Гейдрих продумал, как заставить мир поверить в то, что Польша сама спровоцировала Германию на войну.

План Гейдриха заключался в следующем: в ночь перед вторжением специальные группы СД, одетые как польские солдаты и ополченцы, устроят ряд инцидентов на польско-немецкой границе. Псевдополякам надо было на несколько минут захватить немецкую радиостанцию в местечке Гляйвиц и прокричать в микрофон на польском языке пару антигерманских лозунгов; напасть на контору лесничества севернее Кройцбурга и уничтожить таможенный пункт в местечке Хохлинден, на участке границы между Гляйвицем и Ратибором.