Однако для правительства эти события явились неожиданностью. Историк Ауэрбах относит это за счет хитросплетений шпионского мира Вены, где, по его словам, «агентурная сеть была столь плотной, что сама себя зачеркивала». За Вехтером теперь повсюду следовали два секретных агента австрийской полиции, поскольку он находился под ее негласным надзором. Однако шеф венской полиции Вайзер не знал, что оба они были нацистами, и каждый вечер они вместе с Вехтером составляли рапорт о результатах наблюдения.

Поэтому у Вехтера и Гласса, казалось, все еще была возможность довести задуманное до конца. Наступило 24 июля – во второй половине дня должен собраться кабинет. Ринге – лен находился в венском отеле «Империал», 150 эсэсовцев из 89-го полка были готовы к действию, главные заговорщики спешили к намеченным местам сбора.

И вдруг Вейденхамер слышит от Ринтелена, что заседание перенесли на завтра, на одиннадцать часов утра. Ринтелен хотел оставить это дело, но нацистские заговорщики твердо решили, что именно сейчас наступил момент для удара.

Утром следующего дня, 25 июля 1934 года, 30 эсэсовцев прибыли в большой спортивный зал Немецкого гимнастического общества, чтобы переодеться в форму австрийских солдат, полученную с военного склада. Гласе поторапливал их. Грузовик с псевдосолдатами должен был выехать к зданию федеральной канцелярии в 12.30, но процесс переодевания занял лишних четверть часа. Всем была сообщена легенда, объясняющая их появление у Дольфуса: президент приказал срочно прибыть в федеральную канцелярию для специального задания.

Гласе со своими людьми был в пути, а политический руководитель заговора Вехтер сидел пока в ресторане Тышлера неподалеку от федеральной канцелярии, готовый вмешаться в случае необходимости. Появиться он должен был позже; в его задачу входило объяснение с арестованными министрами и введение в должность нового канцлера. Но ни Гласе, ни Вехтер не знали, что путч уже обречен. Их предали, и на этот раз не командир СА. Один из их сообщников, полицейский офицер Иоганн Доблер, бывший начальник отдела в Коричневом доме, не справился с нервами и все выболтал.

Еще до начала заседания правительства об этом узнал Эмиль Фей, министр Геймвера – охранных отрядов австрийских правых. К сожалению, это был слишком самоуверенный человек, и, вместо того чтобы известить Дольфуса и армию, он вывел на улицы свою приватную армию – Геймвер и устроил игру в полицейских и воров, приказав выследить заговорщиков. Когда он же, наконец, вспомнил о своем долге, драгоценные минуты были упущены. Незадолго до полудня он явился на заседание правительства, отвел канцлера в сторону и шепнул, что готовится мятеж.

Дольфус не очень-то поверил, но повел себя решительно. Канцлер сказал, обращаясь к министрам: «Фей сообщил мне сейчас важное известие, но я еще не знаю точно, насколько все это серьезно. Все же, думаю, следует прервать наше заседание. Возвращайтесь в свои учреждения. Я дам знать, когда мы сможем собраться вновь». Министры разошлись в полном недоумении, и в зале остались только канцлер, Фей и Карвинский, секретарь по вопросам безопасности. Карвинский вызвал по телефону полицейское подкрепление. Вскоре он случайно выглянул в окно, увидел грузовик, подъезжающий к воротам, и решил, что это полиция. На самом деле это были заговорщики. Через несколько минут прибежал капитан охраны и сказал, что в здание ворвались вооруженные люди. Дольфус выскочил из кабинета – посмотреть в окно, выходящее во внутренний двор. Полицейский офицер сообщил, что внизу солдаты. «А, это солдаты!» – отозвался канцлер. В это время в кабинет тяжело притопал привратник Гедвичек и схватил канцлера за руку с криком: «Господин канцлер, скорее!» Он знал потайную винтовую лестницу, по которой можно было выбраться из здания.

Но они не успели. Одиннадцать человек вломились в помещение и заорали: «Руки вверх!» Дольфус посмотрел прямо в глаза их вожаку – это был некий Отто Планетта – и спросил с оттенком нетерпения: «Чего вы хотите от меня?» Планетта нажал на спуск пистолета. Канцлер упал, смертельно раненный в грудь. Заговорщики положили его на диван. В это мгновение Дольфус открыл глаза и пробормотал в замешательстве: «Скажите, ребята, что случилось? Капитан, майор, какие-то солдаты вдруг врываются сюда и в меня стреляют!» Постепенно Дольфус осознавал, что жить ему осталось недолго; вокруг сгрудились люди, и тут началась, по выражению Гордона Шепарда, до странности спокойная дискуссия между умирающим и мятежниками.

Открыл ее сам Дольфус словами: «Я всегда старался сделать как лучше, я всегда хотел мира».

Один из эсэсовцев возразил, что жить в мире с Германией было бы во власти канцлера, но он не хотел. Канцлер отвечал: «Нет, дети, вы просто не понимаете». Эсэсовцы мрачно молчали, глядя на свою жертву. В 15.45 канцлер Австрии скончался. Вот последнее, что он сказал: «Дети, народ был так добр ко мне. Почему не все люди такие? Я хотел только мира. Мы никогда не нападали, мы защищались. Бог вам простит».

Но путчисты не остановились. У них не получился удар по правительству, не удалось арестовать министров, что считалось главной задачей. Единственное, что удалось, так только захватить радиоцентр. Вехтер носился по всей Вене, ища поддержки. Он считал, что сейчас самое время для антиправительственного выступления СА. Пора обергруппенфюреру СА Решни выводить на улицы свои когорты. Явившись в отель, где находились командиры австрийских СА. Вехтер представился бригадефюреру Турку. Тот выслушал краткий отчет о ситуации и в ответ на просьбу ввести в действие штурмовиков тут же передал приказы отрядам СА Вены и Нижней Австрии. Турк заверил Вехтера, что они будут в центре города в течение часа.

Но Турк придерживался такого же мнения, что и его начальник, Решни. Как только Вехтер вышел, он отменил собственный приказ и велел штурмовикам возвращаться на свои места. Никто из венских штурмовиков и пальцем не шевельнул, чтобы помочь плотно зажатым путчистам. Они ничего не предприняли, когда полиция и армия расправлялись с мятежниками в Вене. Стало известно, что «операция 25 июля является исключительно делом 89-го полка, СА к этому совершенно не причастны» (из показаний Вехтера). Планетта и шестеро из его команды были казнены, остальные получили длительные сроки тюремного заключения.

Гитлер же неожиданно для себя столкнулся с серьезными международными трудностями. Мировое общественное мнение впервые с момента образования Третьего рейха увидело в нем опасного авантюриста, покровителя убийц, представляющего угрозу для всего цивилизованного мира. «Мы стоим на пороге нового Сараева!» – кричал Гитлер, отправляя фон Папена послом в Вену, чтобы он с помощью своего авторитета католического политика как-то поправил дело. Фюрер произвел чистку – Хабихт лишился своего поста. «Австрийский легион» был расформирован, и проведено было партийное расследование по делу о заговоре. Но самый тяжелый удар пришелся по рейхсфюреру СС, которому надо было смириться с потерей престижа своей организации. Вехтер мог сколько угодно проклинать лидеров СА, пошедших «на предательство, лишь бы обеспечить себе первую роль в Австрии». Репутация СС была подорвана, доверие Гитлера пошатнулось, и восстановить все это было нелегко.

Руководители СС получили урок: в конкретной борьбе между различными нацистскими группировками, претендующими на власть, следует добиваться своих целей, опираясь только на собственные силы и без оглядки на объединяющую роль идей национал-социализма. Никого не могли остановить ни призывы вспомнить об общих интересах, ни угроза полного краха. Люди в коричневых рубашках готовы были скорее уступить политическим оппонентам, чем поделиться властью с соперниками внутри партии, а после 1933 года и внутри партийно-государственного аппарата. В 1932-м Рем пошел на сотрудничество с социал-демократическим «знаменем рейха», вместо того чтобы искать компромисс со своими однопартийными противниками. В Австрии Решни предпочел допустить провал нацистского путча, но не победу СС. В самой Германии после расправы с Ремом начальник штаба СА Лютце должен был бы, как говорится, закопать меч в землю, а он мечтал о совместных действиях СА и вермахта против «этой грязной скотины» СС.